В голову пришла мысль: «Интересно… сколько еще способов применения чревоугодия я еще не открыл?»

Мир вокруг содрогнулся — без уса, служившего его «стержнем», Аллея Кошмаров начала разрушаться окончательно. Но мне было уже все равно.

Оставив тоненькую ниточку энергии изначального дракона течь в тело Рейна, я повернулся и шагнул в Пустоту. Теперь на очереди были все остальные миры, некогда составлявшие Единство, в которых остались клочки Закона перерождения.

###

— Тим. — Голос Воффарин ворвался в мое сознание резко и неожиданно. Кроме Кримзона у меня никогда не было вассалов, а он предпочитал не пользоваться этой связью, так что я даже как-то позабыл, что после принесения клятвы верности Майигу, Руйгу и Байгу могли напрямую общаться как со своими сюзеренами, так и между собой. — Лавовая Фея пала. Семургдалион просит аудиенции.

Я медленно разжал пальцы, ощущая, как последние капли Закона перерождения исчезают в моей хватке. Лавовая Фея — оплот Семургдалиона, мир, сотканный из вечного пламени и вулканической ярости.

Даже без самого Семургдалиона он должен был продержаться хотя бы несколько недель, даже под натиском трёх объединённых сил Байгу. А сдался… да тут и трех дней не прошло?

Однако больше удивляло даже не это, а то, что Семургдалион, чей Закон я пожрал и кто должен был восстановиться хотя бы до состояния самоосознанности лишь спустя несколько десятков лет, о чем-то там просит.

— Он восстановился? — спросил я, уже зная ответ, но желая услышать подтверждение.

— Да. — Голос Воффарин звучал странно, с примесью чего-то, что я бы назвал… уважением? — В форме птенца феникса. Ослаблен до крайности, но жив.

Я ощутил, как уголки губ сами собой потянулись вверх. Феникс. Вот в чем дело. Особым свойстом атрибута феникса было восстановление и воскрешение, и хотя Семургдалион не обладал этим аспектом, его родство с древним монстром позволило ему вернуться из небытия в кратчайшие сроки.

Что же, послушаем, что он скажет.

Лавовая Фея встретила меня волной адского жара. Воздух дрожал от температуры, раскалённые камни плавали в океане магмы, как льдины в бурном море, а небо было кроваво-красным, как свежая рана на теле гиганта.

Трое Байгу стояли полукругом, встречая меня, а перед ними…

— Ты выглядишь… забавно, — процедил я, разглядывая жалкое зрелище.

Семургдалион.

Не величественный владыка негасимого пламени, не повелитель вулканов, а… цыплёнок. Крошечный огненный птенец, размером не больше деревенской курицы. Его перья, некогда сиявшие как само солнце, теперь тускло мерцали, как угли на последнем издыхании. Глаза — две капли расплавленного золота — смотрели на меня с животным, первобытным страхом.

— П-пожалуйста… — его голосок трещал, как горящий пергамент. — Я сдаюсь. На любых… на любых твоих условиях.

Я медленно склонился, чтобы лучше разглядеть это жалкое зрелище. Жар от его тела обдавал лицо, будто я стоял над плитой.

— Ты мог спрятаться, — хмыкнул я. — Такое недоразумение никому бы в голову не пришло искать. Почему не стал?

— Я… — Его крошечное тельце дрожало, пламя вокруг колыхалось неровными всплесками, даже мою колкость он пропустил мимо ушей. — Я не хочу умирать. Ты ведь все равно меня найдешь. Я… боюсь.

Золотая Челюсть фыркнул, выпустив струйку дыма из ноздрей. Бенингируда недовольно скрестила руки на груди. Воффарин же просто смотрела на меня с любопытством и ожиданием.

Первая мысль была проста и ясна: сделать с ним то же, что и с Умсой. Затолкать в глубины аспекта чревоугодия и оставить гнить в вечной агонии. Но затем…

Я вспомнил свой последний эксперимент. Чревоугодие удалось использовать для того, о чем я раньше даже не думал, потому что знал, что подобные трюки ни за что не сработают.

Но полная завершенность, похоже, означала не только новый уровень мощи, но и куда большую гибкость и адаптивность в применении. Что, если попробовать… еще один эксперимент?

— Ты клянёшься служить? — спросил я, выпрямляясь во весь рост. — Безоговорочно? Без хитростей?

— Да! Клянусь! Всё, что прикажешь! — Он затрепетал так сильно, что несколько перьев рассыпались искрами. — Я буду верен как пёс! Буду следовать за тобой как тень! Послушен как…

— Достаточно, — я резко поднял руку, прерывая его лепет. — Присягай.

Он тут же начал формировать клятву верности и вскоре я ощутил ее, предложенную его душой моей душе. Разумеется, я принял ее.

— Разорви все собственные вассальные клятвы, — приказал я, с удовольствием наблюдая, как Семургдалион послушно отпускает всех своих подчиненных Руйгу и Майигу в свободное плавание. — Разделите его вассалов между собой, — повернулся я к троице Байгу. — Но если кто-то откажется наотрез, даже после убеждений и угроз, оставьте в покое. А теперь, — я снова опустил взгляд на Семургдалиона, — не сопротивляйся.