– Что, не можешь больше?
– спросил Пётр Брониславович.
– Не разжимай руки! Пытайся.

– Не могу!
– жалобно простонал Антоша.

– А что ты можешь?
– попробовал грозно спросить Пётр Брониславович, но в это время пальчики Антоши разжались, и он, весь красный и взмокший, упал на пол.

Речь у Петра Брониславовича была уже подготовлена, но Мыльченко выглядел таким замученным и несчастным, что Пётр Брониславович заволновался, вспомнив про то, что у Антоши есть "враги его мозгов".

Пётр Брониславович присел возле него.

– Антоша, - спросил он тревожным голосом, - у тебя всё нормально? Как ты себя чувствуешь? Тебя никто не обижает?

Антон вздохнул. Силы возвращались к нему.

– Ну, не молчи. Обижают?

– Меня обижает жизнь.
– вздохнул он.

– В смысле? По голове бьют?

– По голове нет. Но образно - да.

– Ты не темни.
– насторожился Пётр Брониславович.
– В смысле как образно? Бьют или не бьют?

Антон завозился на полу.

– Образно - это в смысле любовь.

– Любовь!
– Пётр Брониславович фыркнул.
– Что ещё за любовь? И стихи поэтому?

– Да, да... Я влюблён. Не скажу в кого. Скорбно и безответно. Про это все мои стихи... Их много. И на рассказы я уже вдохновлён.

– Так.
– Пётр Брониславович поднялся на ноги.
– Читал я твои стихи.

– Ой, правда? Из моего сборника?
– Антоша тут же вскочил.
– Вам понравилось? Помогли?

– Что - "помогли"? Ты мне своими стихами...
– но тут Пётр Брониславович понял, что нечего ему ребёнка вводить в курс его личных проблем.
– Короче, бросай это гнилое занятие. Учись лучше хорошо.

– Поэзия - не гнилое занятие!
– тоненьким голосом вскрикнул Антон Мыльченко и гордо выпрямился.
– Нет, нет и нет! Не брошу.

К этой паре уже весь класс с интересом присматривался. Все старались понять, о чём идёт речь, а потому подходили всё ближе и ближе.

– Эх, Мыльченко, что ж тебя в гуманитарный класс не взяли?
– вздохнул Пётр Брониславович.
– Там поэзии, наверно, море, как раз самое тебе место. Сочинял бы там стихи на радость учителям... А то вот мучайся я теперь с тобой.

– А его учительница литературы отбраковала.
– тут же встряла в разговор Даша Спиридонова, которая подобралась к ним ближе всех и настроилась подслушивать.
– Сказала, что только через её труп он к ней в гуманитарный класс попадет.

– Подслушивать нехорошо, Спиридонова, - заметил строго Пётр Брониславович, - а ну-ка, давай четыре круга по залу приставным шагом! Руки на пояс! Вперёд!

Даша поскакала с обиженным лицом, а все остальные тут же изобразили, что очень заняты: кто сразу мячом сосредоточенно об пол застучал, кто шнурки бросился завязывать. И никому, конечно, не интересно было, о чём это Пётр Брониславович так задушевно с Гуманоидом беседует.

– Ох, тяжело тебе, наверно, Антошка!
– покачал головой Пётр Брониславович.
– И всё равно. Любовь отставить, даже поэтическую. Мал ещё. И стихи. Тем более предсмертные. Поэзию читать только по программе. А прежде чем всякие глупости рифмовать про ларёк...

Тут Антон его перебил:

– Нет, Пётр Брониславович, я так не буду! Ну что я могу поделать, если поэзия из меня выходит и на все темы жизненного пути распространяется?!

– Спортом занимайся.
– твёрдо заявил Пётр Брониславович.
– Пока не научишься три раза на турнике подтягиваться, так и знай, не поставлю тебе положительную оценку в этой четверти. А все предыдущие твои трояки аннулирую по согласованию с директором. Я злой. Работай. Попроси вон Рындина, он тебя обучит. Видел, сколько он раз подтягивается?

– Ага...

– Вот. Равнение на него. Стыдно, стыдно перед девочками должно быть, что ты как сосиска на турнике без толку мотаешься!

С этими словами Пётр Брониславович отошёл от Мыльченко. А Антоша потрусил к Вите Рындину проситься в ученики по подтягиванию. Потому что знал, что Пётр Брониславович любит, чтобы его команды исполняли немедленно.

Глава ХII

Подвопрос второго вопроса, связанный с первым вопросом

Пётр Брониславович чувствовал, что ни часа не может прожить без Галины Гавриловны. Они вновь встречались с ней в парке, пили коктейли в "Музыкальной кошке", долго гуляли по центральным улицам. Но сделать предложение Пётр Брониславович снова так и не решился. И дело, как он понял, было вовсе не в стихах Мыльченко, которые так некстати приходили ему на память. Все проблемы были в его собственной голове.

"Вдруг она откажет мне?
– не переставал думать Пётр Брониславович. Это тебе, брат, не танец на детской дискотеке. Тут отказали - и насовсем. Или вдруг в моей квартире жить Галиночке не захочется? А у неё дома мама, потенциальная тёща. Как мы все там будем? Или не надо мне этого совсем? Как бы это узнать, как узнать? И спросить-то не у кого."

И снова, как показалось Петру Брониславовичу, удача подвернулась ему. Оставалось только перехватить её. Тем более, что накануне будущего сегодняшнего свидания он приобрёл для Галины Гавриловны замечательный подарок - золотой перстенёк с маленьким изумрудом. И собирался подарить его... Но нужно было собраться с духом.