— Даже не знаю, — честно ответила девушка. Она была непонятно где, несколько часов назад ей сломали ногу и несколько пальцев, а оживший и начавший разлагаться труп пронес ее по дну реки прямо в объятия бывшего жениха, который создал самое омерзительное и смертельное любовное зелье на основе ее формулы. Тут явно не подошло бы слово «хорошо», «в порядке» или хотя бы «нормально». Но и для слова «плохо» веских причин не было. В конце концов, Элль все еще была жива, да и кости ей подлечили. На прикроватном столике стоял поднос с еще теплой едой. Элль на всякий случай проверила ее — ни чар, ни алхимических субстанций она не почувствовала.

Пенни Лауб шагнула вглубь комнаты и аккуратно прикрыла за собой дверь. Ей не пришлось осматриваться — хотя разглядывать в пристанище Элль было особо нечего кроме кровати, столика, шкафа и пары стульев — она сразу заняла место на стуле возле Элль. Расположилась ровно в пятне света от настольной лампы: отблески смягчили ее расчерченное морщинками лицо, зазолотились в седых локонах, и госпожа Лауб сразу стала напоминать добрую мать-настоятельницу, в объятиях которой можно было найти мир и утешение.

— Ты храбришься, — с пониманием кивнула Пенни. — Я знаю, с тобой случилось много плохого.

Элль фыркнула от такого смягчения. Пенни продолжила.

— Но теперь ты в безопасности, моя дорогая. Ты среди друзей. Если ты хочешь отдохнуть, я могу прийти позже…

— Лучше объясните мне все сейчас, — сказала девушка, садясь выше на подушках. Пенни кивнула. — «Поцелуй смерти», все убийства — это все подстроили вы? Чтобы просто сместить Летицию?

— Не я, а «мы». Мы называемся «Рох» и боремся за права алхимиков, — кивнула женщина. — Ты ведь общалась с Милли, моей бедной девочкой?

— Она тоже одна из вас, — констатировала Элль. Пенни довольно кивнула еще раз.

— Мы повсюду. Пока Летиция и Амаль заковывали город в свою власть, «Рох» вырастал в местах их слабости. Скажи, дитя, ты видела мир до Чисток? Ты помнишь, какой была жизнь алхимиков?

Элль неопределенно пожала плечами. Когда она родилась, Реджис уже пришел к власти. О прежних временах она знала только из уроков истории, и там все сводилось к тому, что раньше у алхимиков было столько же свобод, сколько и у заклинателей.

— Равенство, да. Алхимиков всегда старались сделать равными, а затем поняли, что и этого недостаточно, потому что мы всегда были сильнее остальных. Заклинатели могут работать только с видимой материей. Ну, или ощутимой, если говорить про ветер. Они ограничены, хоть и кажутся могущественными. Целители ограничены возможностями тела пациента, но алхимики… Мы можем все. Мы владеем незримым искусством, можем чувствовать и менять саму суть вещей. И не только вещей, но и того, что нельзя увидеть, услышать или потрогать. Мы можем создавать любовь, радость, погружать человека в воспоминания. Нас пытались убедить, что наш удел — формулы и зелья, но ты ведь и сама знаешь, что сплести чары можно, не прибегая к символам.

Элль сцепила пальцы, не спеша соглашаться, хотя все ее тело замерло от нетерпения. Да, тысячу раз «да», она уже слышала эти слова, ровно такие же — от отца. Благодаря ему она никогда не видела смысла в формулах и символах, помимо случаев, когда нужно было записать формулу субстанции для картотеки. Но даже так ей казалось, что теряется что-то важное.

— Что бы ни говорил Реджис и его последователи — алхимики всегда были самыми сильными магами. Это наш народ под предводительством Калеба погрузил богов в вечный сон, чтобы остановить их бесчинства. Это мы остановили Галстерру, когда пятьдесят лет назад они пытались посягнуть на наши земли.

Пенни сделала паузу, чтобы расправить плечи, выпрямиться и голосом диктора произнести: «Боги обучили людей своему искусству, ожидая, что вместе маги будут строить города во имя них. Но вместо мира и сотрудничества начался хаос. Заклинатели истребляли друг друга, целители перестали спасать, но опаснее всех стали алхимики. Под предводительством Калеба и Рошанны они двинулись в Вечный Город, чтобы усадить мятежную богиню на трон, что она считала своим по праву. Но когда битва в Вечном Городе окрасила улицы алым, Роше и его семья предложили переговоры. Они встретили Рошанну в большом зале, а Калебу приказали остаться за дверями, потому что он не был богом, хоть и являлся ближайшим союзником Рошанны. Но Калеб был хитер, он подслушал разговор и узнал, что боги жалеют о том, что обучили людей своему искусству магии, сделав почти равными себе. Роше и остальные предлагали лишить каждого человека магического дара, чтобы прекратить кровопролитие. Возмущенный Калеб поспешил к союзникам и передал им весть…»

— И с согласия возмущенной толпы он погрузил богов в вечный сон, заклинатели и все остальные объединились, чтобы уничтожить тела богов, останки заковали в металлические саркофаги, саркофаги спрятали в гробницы, а Калеб сделал так, чтобы никто и никогда не нашел их последнее пристанище, — закончила Элль. — Да, печальный финал для богов, а в конце идет обязательное нравоучение о том, что люди и боги должны быть смиренны и скромны, потому что пожелав слишком многого могут обречь весь мир на страдание.