Спустя какое-то время господин Нянь судорожно вздохнул, приходя в себя. Дрожащими руками он вытащил из кармана металлический обломок и внимательно его осмотрел.

Лучи заходящего солнца проникли в комнату, мягко позолотив края металлического обломка. Рассеянный свет отразился в бездонных колодцах зрачков, и по ледяным глазам мужчины на секунду словно прошла рябь.

Убедившись, что с обломком все в порядке, господин Нянь снова повесил его на шею и спрятал под рубашку, ближе к телу. Холодок от соприкосновения металла с кожей взбодрил его, он кое-как поднялся и доковылял до кухни, где достал банку энергетика и шоколадку.

Наскоро восполнив силы, господин Нянь задернул шторы, надел перчатки и вынул маленькую керамическую шкатулку, которую забрал на черном рынке. Убедившись, что она плотно закрыта, он спрятал ее, достал мобильник и набрал сообщение: «Завтра буду у вас».

Он отправил сообщение и тут же услышал тихий треск. Опустив взгляд, он обнаружил, что латунный компас с обратной стороны наручных часов внезапно лопнул. По классически простому диску прекрасной старинной работы стремительно распространялись следы времени. Металл на глазах пожирали ржавые пятна. В мгновение ока ржавчина поглотила большую часть отметок небесных столпов и земных ветвей, и компас превратился в бесполезный мусор.

Никто не знал, когда был создан этот компас, чрезвычайно чувствительный ко всем проявлениям аномальной энергии и по точности превосходивший даже современную аппаратуру. Он легко проникал сквозь заслоны «особенных», принадлежавших к линии психических сил. Господин Нянь унаследовал его от предков, и, как говорили, история его насчитывала несколько тысяч лет. Кто бы мог подумать, что компас вот так прикажет долго жить. Он нахмурился и зажег сигарету, вспомнив напугавшую его черную тень.

Господин Нянь считал себя человеком, достаточно повидавшим на своем веку, однако он впервые столкнулся с чем-то настолько жутким. Рассмотреть лицо своего противника он не сумел, но даже сейчас при одной мысли о том глубоком голосе мороз пробирал его до костей.

Если бы не та молния, противник, пожалуй, голыми руками разорвал бы построение «Врат межпространственного перемещения».

Да кто он такой? Неизвестный мастер, приглашенный в Бюро из народа? Или же… существо иного порядка?

Сумерки сгустились, солнце скрылось за горизонтом. Ночь опустилась на мир, который уже три тысячи лет как звался миром людей.

Когда поезд, следовавший из Дунчуаня в Шучжун, остановился на станции Чиюань, было три часа ночи. В вагоне царила полная тишина: было самое тихое время суток, когда одни пассажиры, лежа вповалку, видят десятый сон, а другие, страдая от бессонницы, глядят из окон вагонов на мерцающие огоньки. Никто ни с кем не переговаривался, и казалось, что поезд везет коллекцию разношерстных кукол.

С долгим гудком состав подъехал к станции, свет буферных огней пробил густой туман. Сонная проводница крикнула, потирая глаза:

– Поезд прибыл на станцию Чиюань, остановка две минуты…

Мимо нее к выходу из вагона прошел длинноволосый мужчина.

– Благодарю.

– А, не стоит благодарности, – невнятно откликнулась проводница, зевая, и вдруг на полуслове рот ее широко открылся, она вздрогнула всем телом и проснулась. У этого пассажира не было при себе никакого багажа, больше того – он вышел из вагона-ресторана.

Но ведь… вагон-ресторан уже закрыт, она только что проверяла – там никого не было!

Проводница вытаращила глаза, словно увидев призрака, и стремительно повернулась к платформе. Туман все сгущался, и луна, и звезды исчезли, тускло горели фонари на станции. Редкие пассажиры – кто-то садился, кто-то сходил с поезда – еле передвигали усталые ноги. Но где же этот странный длинноволосый мужчина?

Шэн Линъюань счел, что поезд, мчащийся по земле, гораздо лучше летающей по небу «железной птицы». Путешествие оказалось не только весьма приятным, но и быстрым: за ночь он добрался прямо до ущелья Чиюань.

Дао И, дух оружия на дне ущелья Чиюань, больше не нуждался во сне и скорее сам напоминал кошмарное сновидение. Каждую ночь обходил других духов оружия, затем шел к алтарю и садился рядом. У алтаря, стоявшего на возвышенности, открывался прекрасный вид на ущелье в озарении первых лучей солнца.

Говорят, когда люди дряхлеют до такой степени, что душа в теле едва держится, они проживают день только чтобы поесть три раза. Съев завтрак, старики считают часы до обеда, после обеда ложатся подремать, чтобы скоротать время, кое-как засыпают, потом кое-как просыпаются, обнаруживают, что все-таки еще не умерли, и тогда присоединяются к ритуалу живых – ужину. Когда заканчивается и ужин, важных дел больше не остается, и к пыльной собольей шубе жизни пришивается еще один собачий хвост-день.

Дни Дао И текли еще однообразнее, чем у стариков. В пище он не нуждался, и все его время заполняли только закаты и рассветы. Каждый восход становился для него крохотной лотереей: если погода была ясная, он радостно «вознаграждал» себя тем, что доставал из реки красивый камень и клал его в горку камней в саду около усыпальницы. Десяти с небольшим лет оказывалось достаточно, чтобы сад весь заполнился камнями, и тогда он выбрасывал их обратно в реку, а потом, следуя собственным правилам, заново подбирал камень, и все начиналось с начала, повторяясь так раз за разом.