Протестантизм, ориентированный на Библию, в синтезе с Просвещением и уважением к классическому образованию помог сформировать культуру, определить модели интеллектуального поиска и условия дебатов в американской республике времен антебеллума. В вопросе о рабстве этот синтез был неоднозначным; в большинстве других аспектов он поддерживал демократические ценности. Он обеспечил молодому и быстро меняющемуся обществу ощущение стабильности. Не разрешая моральных противоречий, он наделял моральные нормы и рациональный дискурс авторитетом друг друга, укрепляя и те, и другие.

«Эндрю Джексон укрепил президентство», — так часто утверждают. Действительно, «Старый Гикори» расширил круг советников президента, увеличил объем предоставляемого покровительства и расширил использование права вето. Он успешно совмещал пост президента с руководством своей политической партией. Он одержал победу в противостоянии со своими соперниками Биддлом и Кэлхуном. Однако власть президента Джексона в значительной степени оставалась функцией его личной популярности, то есть харизматической, а не институциональной. Ему не удалось передать всю свою власть своим преемникам. Действительно, вторая партийная система, ставшая результатом его правления, оказалась периодом слабых президентов. (Джеймс Нокс Полк был единственным исключением, и даже он проработал всего один срок.) Джексон не столько укрепил институт президентства, сколько подал пример, на который могли бы ссылаться последующие популярные президенты. Мартин Ван Бюрен, однако, не стал одним из них. Искусный в получении власти, он оказался в значительной степени неуспешным в её использовании. Наследнику Джексона было суждено безрезультатно руководить страной в период экономических трудностей и ожесточенных конфликтов.

Сын голландских трактирщиков, Мартин Ван Бюрен из Нью-Йорка стал первым президентом небританского происхождения и первым, кто родился гражданином Соединенных Штатов. (Все его предшественники, родившиеся до революции, начинали жизнь как британские подданные). Поскольку он был избранным преемником Джексона, президентство Ван Бюрена окрестили третьим сроком Джексона. В большинстве личных аспектов, конечно, житель Нью-Йорка был совершенно не похож на Старого Гикори: Маленький, щеголеватый человек, вкрадчивый, гибкий, добивавшийся своего скорее хитростью, чем напористостью, он был известен своей уклончивостью. Однажды сенатор, заключивший пари на то, что ему удастся заставить Маленького Мага подтвердить своё утверждение, спросил Ван Бюрена, правда ли, что солнце встает на востоке. «Я неизменно сплю до восхода солнца», — ответил Лис из Киндерхука. [1146] Однако Ван Бюрен взял на себя обязательство «в целом идти по стопам президента Джексона», и в большинстве случаев он так и поступил, сохранив не только кабинет Джексона, но и кухонный кабинет. В своей инаугурационной речи Ван Бюрен определил свою цель как сохранение наследия основателей. Затем он смиренно обратился к «своему прославленному предшественнику». Личность уходящего президента продолжала доминировать на этом мероприятии; «в кои-то веки, — заметил Томас Харт Бентон, — восход затмил заходящее солнце». [1147]

Общительность Ван Бюрена поражала всех, даже его политических врагов. Будучи мастером новой популярной партийной политики, основанной на публичности, патронаже и организации, в частной жизни он любил традиционные искусства беседы и гостеприимства. Сочетая политическую проницательность с любезностью, Ван Бюрен напоминал патриарха республиканцев Томаса Джефферсона, которым он восхищался, пожалуй, даже больше, чем Джексоном. Ван Бюрен играл в политику как в игру, и он играл в неё, чтобы выиграть. Он практиковал популярную версию игры, потому что так диктовало американское игровое поле, но его инстинкты и вкусы были глубоко консервативными. Будучи посланником США в Англии во время принятия великого законопроекта о парламентской реформе 1832 года, он не проявил симпатии к его скромному расширению избирательного права. Личности и механика британской политики интересовали его больше, чем существенные вопросы. [1148] Познакомившись с Ван Бюреном в качестве президента, Гарриет Мартино заметила: «В его государственной карьере нет ни одного проявления той веры в людей и предпочтения принципа мелкой целесообразности, благодаря которым государственный деятель показывает себя великим». Однако, справедливости ради, следует отметить, что если в его политике и было мало принципиальных моментов, то в ней не было и той зависти, злобы и навязчивой заботы о личной чести, которая была характерна для многих американских политиков предыдущего поколения, включая Александра Гамильтона, Джона Рэндольфа, Джона К. Кэлхуна и самого Джексона. [1149]

В своём понимании роли партии в политике Ван Бюрен пошёл гораздо дальше своего образца Джефферсона. Избрание Мага президентом вбило последний гвоздь в гроб Эры добрых чувств Монро, которую пытался увековечить Джон Куинси Адамс, и похоронило стремление основателей к беспартийности. Защитник и практик новой политики, Ван Бюрен стал пионером современного анализа политических партий как легитимной характеристики правительства, вместо того чтобы считать их (как это делали все традиционные политические философы) опасным извращением. «Поэтому мне всегда казалось более благородным и мужественным, более соответствующим характеру нашего народа и наших институтов, рассматривать тему политических партий в более искреннем и мудром духе — признать их необходимость, [и] отдать им должное, которого они заслуживают», — написал он в своей автобиографии. [1150] Фракция Бактейла, которую он возглавлял в политике штата Нью-Йорк и которую прозвали Регентством Олбани, когда она обрела власть, стала примером техник партийного манипулирования и контроля, которые Ван Бюрен перенес на национальную сцену. Именно один из видных членов «Олбани Ридженси», Уильям Марси, защищая политику Ван Бюрена по патронажу в штате Нью-Йорк, придумал знаменитую фразу: «Победителю принадлежат трофеи». [1151]

Партия сама по себе стала партийным вопросом на президентских выборах 1836 года. Демократы провели национальный съезд в Балтиморе годом раньше, в 1835 году, якобы для того, чтобы собрать представителей верующих своей партии для выбора национального билета. На практике съезд продемонстрировал эффективность контроля Джексона над партией. Ван Бюрен выиграл номинацию достаточно легко, но делегация Вирджинии оспорила выбор Джексона на пост вице-президента, Ричарда Ментора Джонсона из Кентукки. Соратник по борьбе с индейцами, предполагаемый убийца вождя шауни Текумсеха во время войны 1812 года, Джонсон пользовался благосклонностью Старого Хикори и его кухонного кабинета. Он завоевал популярность среди избирателей, настроенных против евангелистов, благодаря докладу комитета Конгресса (написанному почтовым служащим Обадией Брауном), в котором он противостоял требованиям саббатарианцев по вопросу воскресной почты. [1152] Он также выступал за отмену тюремного заключения за долги, что было любимым делом восточных ремесленников. Но неженатый Джонсон содержал порабощенную мулатку-любовницу по имени Джулия Чинн и признал двух своих детей от неё, что сделало его персоной нон грата в некоторых благородных южных кругах. В качестве кандидата в вице-президенты Вирджиния выдвинула Уильяма К. Райвза, респектабельного плантатора и дипломата, который получил достаточно поддержки, чтобы не дать Джонсону получить две трети голосов, необходимых для выдвижения. Лидеры партии грубо обошли кандидатуру Ривеса. Теннесси был одним из четырех штатов, не приславших делегатов на съезд демократов; организация штата была захвачена противниками Джексона. Люди Джексона просто привели с улицы человека из Теннесси и уполномочили его отдать все пятнадцать голосов этого штата за Ричарда Ментора Джонсона, в результате чего кентукиец оказался на первом месте. Заявление, выпущенное вместо платформы, отождествляло партию со старыми республиканскими принципами прав штатов и жесткого строительства. [1153] Виги объявили съезд демократов насмешкой, сожалели о «партийных эксцессах» и с гордостью указывали на то, что им самим не удалось провести ни одного партийного съезда. Демократы, по их мнению, подменили партийную лояльность независимым суждением по вопросам. [1154]

Банковская война спровоцировала отход от поддержки Джексона во всех частях страны, кроме Новой Англии, где Демократическая партия начала слабеть. В результате в 1836 году большинство Джексона на Юге и Западе исчезло, и Ван Бюрен повсюду столкнулся с серьёзной оппозицией. Однако разочарование в Джексоне не сразу вылилось в хорошо дисциплинированную оппозиционную партию. Не все критики Джексона и Ван Бюрена даже принимали название «виг»; антимасоны и нуллификаторы сохраняли отдельную идентичность. Организовать национальный съезд вигов оказалось невозможно. Северные экономические националисты и южные виги, отстаивающие права штатов, не смогли ужиться вместе; Кэлхун вообще отказался присоединиться к их делу. Отсутствие федерального патронажа усугубляло трудности оппозиции. Создавая коалицию в конгрессе, виги не имели той материальной базы для создания национальной партии с нуля, которой обладали демократы. Организовать партию было ещё сложнее, когда человек находился вне власти и критически относился к большинству методов, с помощью которых была создана Демократическая партия. Массовая политика в том виде, в каком мы её знаем, развивалась постепенно, и выборы 1836 года представляли собой один из этапов этого процесса.

Но, несмотря на отсутствие общенациональной организации, у оппозиции был свой электорат во всех частях страны. Поэтому независимые региональные кампании бросили вызов Ван Бюрену. Уильям Генри Гаррисон, бывший губернатор Индианы и победитель межплеменного союза Текумсеха в битве при Типпеканоэ в 1811 году, получил номинацию от съездов и законодательных собраний нескольких штатов; он нарушил традицию, активно участвуя в избирательной кампании. Постепенно «Старый Типпеканоэ» стал выбором большинства вигов на Севере и Западе. Высказывая осуждение узурпации исполнительной власти и выражая поддержку внутренним улучшениям и распределению доходов, Гаррисон получил неохотное одобрение Клея. [1155] На Юге давний друг Джексона из Теннесси Хью Лоусон Уайт был раздражён злоупотреблениями власти Старого Хикори и определил свою кандидатуру как крестовый поход за восстановление моральной ответственности в правительстве. Уайт баллотировался скорее как недовольный демократ, чем как виг. Он использовал опасения южан, что ни одному северянину нельзя доверять в вопросе рабства. За пределами Южной Каролины те, кто симпатизировал нуллификации, в целом поддерживали Уайта. [1156] Используя недостаток организации, некоторые лидеры оппозиции решили, что секционные кампании на самом деле представляют собой перспективную стратегию; если Ван Бюрена удастся удержать от получения большинства в коллегии выборщиков, конкурс будет перенесен в Палату представителей. [1157]