— Так-то лучше, — поощрительно улыбнулась она ему. — Раздевайся, юноша, на улице, а мы с Мирославой обратимся в доме. Пойдём, — сказала Александра ей.

Сделавшая уже шаг, Мирослава от шока запнулась и звенящим голосом переспросила:

— Мы?

— Мы, конечно, мы! Кто же ещё? — с досадой закатила глаза Александра и торопливо стала обходить дом.

Мирослава следовала за ней, наступая на пятки и даже толком не придерживая простынь.

— Вы тоже оборотень?

— Конечно, — откликнулась она так, словно не знать этого — преступная глупость. — По-твоему, почему я люблю вечерние прогулки и Вяземский так вцепился в меня?

— Он знает? — ещё больше удивилась Мирослава.

Александра через плечо кинула на неё взгляд, в котором смешалось снисхождение и веселье.

— Разумеется, нет, но он был бы плохим оборотнем и вожаком, если бы не чувствовал во мне угрозу.

— Неужели, вы тоже?.. — снова не поверила Мирослава, решив, что та обращается в медведя.

— Сейчас увидишь, — с неожиданным предвкушением и нетерпением пообещала она, открывая дверь. — Заходи.

Мирослава сразу оказалась в большой и чистой комнате, где справа стояла печь с ворохом тяжёлых одеял, а посреди небольшой стол и табуретки, на которых аккуратно лежали кружевные салфетки. Мирослава огляделась и заметила, что почти на каждой поверхности были вышитые вручную салфетки. У Александры на удивление оказалось много безделушек и украшений.

— У вас очень мило и уютно, — искренне произнесла она, стараясь не выглядеть слишком шокированной этим фактом.

Она встала на длинный, раскинутый от двери до окон, красочный ковёр, поджала пальцы ног, которые основательно подмёрзли на улице, и вежливо отвернулась, чтобы не глазеть на раздевающуюся женщину.

Та, судя по звукам, уже стянула с себя платье и переспросила:

— Что? — потом сообразила и с непривычным смущением, которое было приправлено гордостью, призналась. — Вышивка — это моё хобби. Я рада, что понравилось. Давненько у меня не было гостей, которые могли бы оценить подобное. Да и вообще гостей…

Последние слова прозвучали глухо — то ли потому, что она стягивала сорочку, то ли из-за своего смысла. Мирослава решила, что такой человек, как Александра не хотела бы, чтобы на её проявления слабости обращали внимания, поэтому ничего не ответила.

— Я обращусь первой, чтобы ты привыкла и предупредила своё животное, — сказала она и, недолго думая, судя по хрусту костей, начала обращаться.

— Предупредила? — не поняла Мирослава, подождала ещё пару секунд и обернулась, чтобы инстинктивно отпрянуть.

Среднего размера рысь, стоящая перед ней, зарычала, но затем опустилась на живот, сложила уши с чёрной кисточкой и замурчала, демонстрируя свою безобидность.

— Вот это ничего себе! Может, вам выйти? Я бы за вами лучше сверху наблюдала в таком обличье, — честно призналась Мирослава, но рысь рыкнула на неё и ей пришлось неохотно спустить с себя простынь.

— Только не ешьте меня, — серьёзно попросила она рысь, во взгляде которой так и читалось высокомерное: «Больно надо есть тебя, глупая!».

Постаравшись успокоиться, Мирослава сосредоточилась и, несмотря на общую усталость и ноющие мышцы, вновь позвала лебедь. Та охотно откликнулась, чувствуя себя, в отличие от Мирославы, воодушевлённой и полной сил.

Как только оборот закончила, и лебедь увидела рысь, наблюдающую за ней светящимися в полутьме глазами, то не смогла удержаться от громкого вопля полного ужаса. Мирослава сама чувствовала опасение, поэтому толком не могла её успокоить. Рысь понятливо поднялась, зубами взяла свою одежду, и, надавив с силой на дверь, широко её распахнула и грациозно выскользнула из дома.

Мирослава торопливо вышла следом и, оценив мечущегося неподалёку Ииро со своей накидкой в зубах, быстро вспорхнула в небо, чтобы оказаться на безопасном расстоянии от хищников. Они были примерно одинакового размера и однозначно одинаково недружелюбно настроены. Выплюнув вещи, они зарычали друг на друга, выгнув спину, но, услышав возмущение Мирославы, с трудом отвернулись друг от друга, вновь вцепились в свои вещи и, наконец, сорвались с места.

Ииро бежал изо всех сил, поднимая клубы пыли, которые раздражали Александру. И начинала рычать или пытаться прыгнуть на него. Мирославе приходилась пару раз одёргивать их, чтобы прекратили свои перебранки. Она летела низко, чтобы рысь с лисом не потеряли её из виду, и поэтому увидела фигуру в конце улицы, на которой находился дом Александра. Она узнала Ингрид, ходящую из стороны в сторону и явно нервничающую.

Когда она смогла разглядеть в темноте скалящуюся рысь, то испугалась ещё сильнее, но всё же сказала:

— Я принесла платье Мирославы. Кто-то из вас может его взять?

Лис с рысью переглянулись. Почти сразу рысь глухо рыкнула, измазав свои вещи слюной окончательно, сделала несколько шагов и открыла челюсть, куда с небольшой опаской, Ингрид вложила платье, которое стало тут же волочиться по земле, так же как и платье самой Александры.

— И ещё кое-что, Мирослава, — быстро продолжила вещунья, прыжком отступив от рыси. — Ты надела тотем на Мстислава?