Он начал рассказывать, пропустив подобности высадки и других атак, поняв без лишних слов, что интересовало брата. Он говорил, даже не обратив внимания, что больше ни слова не сказал на готике, безжалостно мешая ювик и вурген. В глазах пламя костра разбрасывало блики, словно он и по сей час участвовал в схватке.

То, что было на планете, не на много отличалось от тренировок, но врагов было больше и времени на передышки почти не оставалось. Здесь нельзя было просто взять и отменить бой, и отдохнуть воин мог лишь тогда, когда кто-то другой занимал его место.

Когда они только оказались на планете, а его, словно трэлла, заставили разгружать транспорт, он решил, что здесь через минуты с ним все будет кончено, но он ошибся. Здесь Волки растеряли свою шутливость и задиристость. Здесь каждый, бывший при оружии - боец и боевой брат, и они не делали различия в том, кто помогает готовиться к битве. Волки и сами быстро разгружали транспорты, и те вновь взмывали вверх, за подкреплением. Они быстро развернулись и атаковали – все было привычно. Месяц за месяцем шли однообразные бои.

Какое-то время он еще удивлялся, когда понял, что его стараются держать подальше от самых яростных схваток. Потом заметил, что Волки прикрывают его, как собственного брата, и, окончательно успокоившись, с удвоенным старанием делал свою работу, истребляя тех врагов, что были ему по силам.

Выстрелы его винтовки спасли многие жизни – он безошибочно угадывал удачные позиции и выбирал тех врагов, с которыми в ближнем бою не смог бы тягаться.

Его меч не знал отдыха, как и он сам – его тело, все же принявшее часть модификаций, вырабатывало мощные боевые стимуляторы, хотя и не полностью подавлявшие усталость, вгрызающуюся в кости.

Его доспехи сильно страдали от близких взрывов – сервиторы и трэллы едва успевали латать их. Серьезных ран, впрочем, не было, а все остальное заживало быстро, оставляя лишь быстро бледнеющие царапины. Такими были большинство схваток, но не все. Иной была та, в которой он заслужил признание полутора десятков Волков.

Их Вюрд оказался не слишком благосклонным. Казалось невероятным, что отряд в несколько Волков может попасть в засаду, но произошло именно это, и их противник был гораздо сильнее. Отчаянное сопротивление стоило жизней нескольким воинам, но им пришлось остановиться и укрыться в неровностях рельефа. Вечно держаться они так не могли и, понимая, что обречены, все же бросились на врага. Вожак схлестнулся с громадным зеленокожим, закованным в броню, достойную «Рино». Остальные тоже оказались не обделенными огромными врагами, даже Антей. Казалось, будто против них объединила элита кланов ксеносов. Волкодав ловил на себе взгляды собратьев, но те ничем не могли ему помочь, и ему пришлось использовать все свои способности, чтобы быть на шаг впереди врагов. Их было так много, что невозможно было размахнуться, чтобы нормально нанести удар мечом.

Он увидел, как вожак поверг на раскисшую от крови землю противника. Огромная туша взметнула фонтанчики грязи и осталась неподвижно лежать. Вожак стоял, чуть пошатываясь от усталости. Серый доспех покрылся подтеками ярко-алой крови. На него тут же ринулись новые противники, которых попросту не успели сдержать остальные Волки. Он едва держался на ногах, пропускал тяжелые удары и, в конце концов, упал на колени, зажимая разрубленный бок. С губ рвались хрипы – ему оставалось недолго, и в глазах зеленокожих уже зажглось злое торжество.

Всё это было как во сне, такое невероятное, но такое близкое и ощутимое. Он чуял запах смерти. Невероятный – ведь Волки казались ему едва ли не всемогущими, лишь он, жалкая ошибка, был способен на то, чтобы пасть под ударами врага. Но сейчас все было иначе. Вот-вот должна была оборваться нить вожака Волков, сильнейшего в их небольшой стае.

Но Антей даже не задумался о том, что нанесенные уже раны – смертельны. Волк хрипел. С оскаленных зубов, сжатых с такой силой, что могли бы перекусить керамитовый стержень, на землю падали клочья кровавой пены, но вожак силился подняться на ноги, чтобы сомкнуть смертельные объятия на своем последнем враге.

Волкодав лишил его этой чести. За мгновение до того, как на вожака должен был опуститься грубый боевой молот ксеноса или матерый Волк бросился бы вперед, собрав последние силы, между противниками выросла фигура в керамите, лишь немногим уступавшая прочим Астартес. Злобный вопль, лишь отчасти напоминавший рычание, сорвавшийся чисто инстинктивно, заставил зеленокожего на миг остолбенеть от такой наглости. Впрочем, молот уже опускался, и Антей не рискнул подставлять меч – этот удар попросту переломил бы либо клинок, либо его собственные руки. Он поймал конечности врага за запястья, и едва слышно зашипел от напряжения, силясь удержать его, давая кому-нибудь время прикончить ксеноса.

Один удар сердца – тварь удивлена, что ее противник не только не мертв, но и держит ее. Второй удар сердца – до нее начинает доходить, что человечек слабее. Третий удар сердца – и, хищно скалясь, ксенос рывком отступает. Четвертый удар сердца – зеленокожий вновь замахивается – теперь этот удар придется либо по Антею, либо, если он отступится – по вожаку. Пятый удар сердца – сзади зло кричит Волк, и Антей, как подрубленный, падает на землю – воздух над ним прошивает залп из болтера, и он быстро разворачивается, уже не опасаясь удара в спину, зная, что ксенос мертв. Шестой удар сердца – туша твари падает, едва не задев его, и приходится перекатиться в сторону. Седьмой удар сердца – прикрывший его легионер уже отвернулся, отражая атаку, а вокруг самого Волкодава словно разросся пузырь вакуума, и время замерло. Восьмой удар сердца звучит оглушающе громко, подобно взрыву.