Пригладив пальцами растрепанные волосы, я отвернулась от зеркала. Хватит. Насмотрелась. Вместо этого я обратила внимание на другой предмет обстановки. Кровать. Симпатичная двуспальная кровать, застеленная светлым муслиновым покрывалом. Бушующая во мне юная энергия вдруг куда-то ушла, осталась только усталость от безумной ночи. Пожалуй, не помешает немного вздремнуть, а завтра со всем разберусь.

Точно разберусь. Если я что о себе и знаю, так это то, что я не пропаду. Я как-то четыре раза сдавала проект одной Жабе Крокодиловне из городской администрации. Да я непрошибаема и почти бессмертна. Сейчас посплю немножко, а утром пойму, где нахожусь и как вернуться домой. А домой надо, у меня там ирисы… поливать надо цветы… и еще…

Скинув туфли, я, не раздеваясь, рухнула в постель.

— Она спит?

— Ты спишь? Не отвечает. Наверное, спит.

— Да нет, не спит, надо просто громче спросить. Может, она глуховата, как дедушка Ленни. Спроси ещё раз.

Незнакомые тонкие голоса настырно пробивались сквозь сон. Хотелось отмахнуться от них, как от мух, но лень было даже рукой шевельнуть. Может, сами отвяжутся, если не дёргаться?

— А если она будет кричать, как дедушка Ленни? Нет, я так не хочу.

— Так он кричал только потому что обрадовался. Без нас бы он совсем до смерти уснул, — убедительно доказывал один из голосов.

— Ты уверен? — нерешительно уточнил второй.

— Конечно, уверен. Я всегда уверен. Давай.

— ТЫ НЕ СПИШЬ?! — самым неделикатным образом проорали мне в ухо.

Я дернулась, отскочила и пребольно ударилась головой об изголовье кровати. Перед глазами таинственно замерцали чёрные круги.

— Точно не спит, — удовлетворенно сказал первый голос. — Я же говорил.

И ведь не поспоришь. Я действительно не сплю. Сморгнув слезы боли, я повернулась к говорящим. У кровати стояли двое. Они смотрели на меня широко распахнутыми, полными любопытства глазами.

У одного из них были ярко зеленые волосы и настолько лукавая мордашка, что я ни на секунду не усомнилась: именно он подначивал второго. Второй же, рыжеволосый и чуть более высокий, казался немного застенчивым. Он мягко улыбался и неловко морщил нос, словно не до конца понимая, что теперь полагается делать. Обоим было не больше восьми лет. Оба были веснушчаты до безобразия, причем у зеленоволосого веснушки скорее походили на крохотные брызги грязи, похожие на те, что украшали рукава его рубашки.

— Привет, — осторожно улыбнулся рыжий.

— Ты правда пришла украсть бриллианты тети Геры? — выпалил тот, что показался мне более нахальным. — Она проснулась ужасно рано сегодня и всё говорила и говорила про бриллианты. Сказала, что папа опозорил свою фамилию, а еще если бы она знала, то никогда-преникогда «не позволила своей благодар… благородной племяннице выйти замуж за такого человека», — закончил он, довольно убедительно спародировав ночную крикунью. — А если тебе нужны бриллианты, мы можем помочь! Мы ещё ни разу не играли в грабителей! У нас просто сообщника не было, — доверительно добавил он.

— А тебя как зовут? — рыжий, видимо, твёрдо намеревался действовать в рамках приемлемых для первой встречи вопросов.

— Ирида, — машинально ответила я, возвращаясь мыслями к предыдущей ночи. Ох, сколько всего, и всё, похоже, произошло на самом деле. На самом деле же? На всякий случай я ущипнула себя за предплечье и поморщилась. Больно.

Зеленоволосый просиял щербатой улыбкой и радостно сообщил:

— А я Шемрок! Хотя иногда я «кара за невесть какие грехи». Так Винка говорит все время, а еще…

— А я… я Ликвидэмбер! — с гордостью сообщил рыжий, ткнув своего спутника локтем.

— Только его так никто не зовет, — рассмеялся мальчик, представившийся Шемроком. — Он просто Лето. Ликвидэмбер его только папа зовет, когда сердится. И еще Винка иногда. Но Винка редко сердится на Лето. Она вот так вздыхает, — он шумно выдохнул, — и говорит, что я подстрекатель, а Лето безвольная жертва. Мы играли в разбойников и жертву, было весело. Только мы по очереди были жертвой. Это самое интересное. Жертва всегда придумывает способы сбежать и сбегает. А ты была когда-то жертвой? — все это он выпалил на одном дыхании и умолк, любезно предоставив мне возможность поучаствовать в беседе.

Говорить ребенку, что я жертва прямо сейчас, не хотелось, поэтому я вежливо промолчала, только интригующе улыбнувшись.

Интересно, а где же Кардус? Он же меня тут запер и обещался прийти утром. Вот уже утро, а Кардуса все нет. А дети есть. И как они попали в запертую комнату, если этот ночной нарцисс хвастался, что ключ только у него? Вот никому верить нельзя!

— Так ты была жертвой или нет? Можешь попробовать, если очень хочешь, — великодушно предложил мальчик. — Только один раз, ладно? Потому что мы это делаем по очереди.