– Граф Гилмар, приветствую вас! Надо полагать, это очаровательное создание и есть ваша дочь, о которой я столько наслышан? – герцог широко улыбнулся девушке, но глаза его оставались серьезными.

– Да, ваша светлость, это моя дочь Доротея! Только сегодня утром прибыла из пансионата благородных девиц и, как только услышала новость, что наш сосед женился, тут же захотела познакомиться с вашей дражайшей супругой! Ведь девушки практически ровесницы! Им будет о чем посекретничать.

При упоминании его жены, герцог нахмурился и бросил взгляд на отца.

– Я уже сообщил нашим гостям, что хозяйка замка сегодня плохо себя чувствует и не сможет выйти из опочивальни, - произнес пожилой господин, отвечая на невысказанный вопрос сына.

– Что с ней? Когда я уезжал, с герцогиней Элеей все было хорошо! – Элиас бросил на отца вопросительный взгляд, но в ответном ничего не прочел. Нужно было срочно избавляться от незваных гостей, но отец и дочь словно не понимали намеков, да и элементарное чувство такта им было не знакомо.

– Ваша светлость! У вас просто невероятный замок, с совершенно изумительным дизайном и убранством! А еще я слышала, что у вас поистине великолепный сад и пруд с золотыми рыбками! Я бы с большим удовольствием осмотрела их!
– Вроде бы обычное выражение восхищения жилищем хозяина приема, но в данный момент оно прозвучало совершенно неуместно.

Герцог, явно витающий мыслями где-то далеко, удивленно моргнул и перевел ошарашенный взгляд на красавицу.

– Ваше сиятельство! Пожалуй, только ваша оторванность на долгие годы от жизни реальной извиняет ваше бестактное поведение! Вы считаете, что я, даже не проведав больную жену, стану проводить вам экскурсию по саду и вести светские беседы? – глаза хозяина замка потемнели и пристально смотрели на уже несколько раз сменившую цвет девушку.

– Ваша светлость! Это ни в какие рамки… - возмутился граф Гилмор, - моя дочь… Да я…

– Простите, что прерываю нашу содержательную беседу, дорогой сосед, но да, дочь ваша, и прежде чем вывести ее в свет, вы, как ее родитель, должны были научить ее некоторым правилам этикета. Но если в хваленом пансионе благородных девиц их не утруждали подобными знаниями, тогда я позволю преподать вам один бесплатный урок, Доротея! – мужчина резко повернулся к девушке и, чеканя слова, произнес: «Если хозяин или хозяйка сказались больными, то гостю надлежит тот час откланяться и отложить визит вежливости до лучших времен!» Изложение вольное, но суть одна.

Пока оскорбленная до глубины души подобной отповедью девушка хватала ртом воздух, ее побагровевший папаша ухватил ее под локоток и потащил прочь. Через несколько шагов граф обернулся и, пряча глаза, пробормотал: «Ваша правда, герцог! Моя дочь повела себя неучтиво! Я дома обязательно проведу с ней беседу на эту тему. Желаю скорейшего выздоровления вашей молодой супруге! Позвольте откланяться!»

Едва лакеи закрыли двери залы, молодой герцог тяжело опустился в покрытое затейливой резьбой кресло из мореного дуба.

– С каких это пор благородный граф стал столь мягок, что даже не стал защищать свою дочь от, можно сказать, прямого оскорбления? Что с ним стало? – Элиас поднял глаза на задумчиво облокотившегося на спинку кресла отца.

– С ним стала его дочь! А еще огромная территория твоего герцогства, единственная земля, где могут селиться радужные полозы! Соедини первое и второе, и получишь искомый результат! – пожал плечами седовласый граф и опустился в соседнее кресло.

– О чем ты, отец?

– Конечно же о вашем с Доротеей браке! Если объединить территории наших соседствующих земель…

– Довольно, отец! Ты же знаешь, почему я искал себе жену, даже среди незнатных девушек. Конечно же, среди черни, крайне редко встречаются такие вот самородки, но, как ты знаешь, обычно это бастарды знатных господ. Раньше наш род славился на весь континент как «говорящие с полозом», но теперь мы перестали их понимать! Я должен был возродить былую славу наших земель, и я сделаю это с Элеей! Она…

– Она больна, сын! Твоя жена больна падучей! Тому было много свидетелей!

– Ты что говоришь, отец? Моя жена здорова! Еще до свадьбы ее обследовал королевский лекарь! Да и чешуйка полоза в ее руке не потускнела! – молодой герцог, сжав кулаки, вскочил, напряженно глядя на отца, но в глубине души надеясь, что тот сейчас засмеется и признается в глупой шутке. Хотя… Тяжелый на подъем мажордом вряд ли бы помчался в такую жару по высокой лестнице ради злой шутки, он же не враг себе!

– Сядь, сын! Сядь!