Шрифт:
Я всегда хотел, чтоб сердце меньше Г.плось в чувствах нежных и простых, Что ж ищу в очах я этих женщин Легкодумных, лживых и пустых?
ЧЕТЫРЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
Удержи меня, мое презренье, Я всегда отмечен был тобой, На душе холодное кипенье II сирени шелест голубой.
На душе лимонный
свет заката,
И
все то же слышно сквозь туман:
— За свободу в чувствах есть расплата, Принимай же вызов, Дон-Жуан.
И, спокойно вызов принимая, Вижу я, что мне одно и то ж — Чтнть мятель за синий цветень мая, Звать любовью чувственную дрожь.
Так случилось, так со мною сталось, И с того у многих я колен, Чтобы вечно счастье улыбалось, Не смиряясь с горечью измен.
«Новый Мира»
1926
Москва
кн. 2.
ПОЭМА ГОРЫ
«0|сЬ *ипдеп сНе Кес1е? ЫеЬзгсг! «Не 5сИе?-депйеп гЫеп «г!с Тгипкепе ипй пеЬтеп 2 СГПС
ПОСВЯЩЕНИЕ
Вздрогнешь — и горы с плеч!
II душа — горе.
Дай мне о гбре спеть:
О моей горе!
Красной ни днесь нн впредь Не заткну дыры. Дай мне о гбре спеть На верху горы.
Та гора была как грудь Рекрута, снарядом сваленного. Та гора хотела губ Девственных, обряда свадебного
Требовала та гора. — Океан в ушную раковину Вдруг ворвавшимся ура! — Та гора тала и ратовала.
ПОЭМА ГОРЫ
Та гора была как гром! Зря с титанами заигрываем! (Той горы последний дом Помнишь — на исходе пригорода?)
Та гора была — миры! Бог за мир взимает дорого!
Горе началось с горы
Та гора была над городом.
Не Парнас, не Синай, Просто голый казарменный Холм. — Равняйся! Стреляй! Отчего же глазам моим (Раз октябрь, а не май) Та гора была — рай?
Как на ладони поданный Рай — не берись, коль жгуч! Гора бросалась под ноги Колдобинами круч.
Как бы титана лапами Кустарников и хвои Гора хватала за полы, Приказывала: стой!
О, далеко не азбучный Рай — сквознякам сквозняк! Гора валила навзничь нас, Притягивала: ляг!
М. ЦВЕТАЕВА
Оторопев под натиском, — Как? Не понять и днесь! — Гора, как сводня — святости, Указывала: здесь...
Персефоны зерно гранатовое, Как забыть тебя в стужах зим? Помню губы двойною раковиной Приоткрывшиеся моим.
Персефона, зерном загубленная! Губ упорствующий багрец, II ресницы твои — зазубринами, II звезды золотой зубец.
Пе обман — страсть, и не вымысел! II не лжет — только не дли! О когда бы в сей мир явились мы Простолюдинами любви!
О когда б, здраво и по просту: Просто — холм, просто — бугор... Говорят, тягою к пропасти Измеряют уровень гор.
В ворохах вереска бурого, В островах страждущих хвои... (Высота бреда — над уровнем Жизни)
— На же меня! Твой...
Но семьи тихие милости, Но птенцов лепет — увы! Оттого что в сей мир явились мы — Небожителями любви!
позли ГОРЫ
VI
Гора горевала (а горы глиной Горькой горюют в часы разлук), Гора горевала о голубиной Нежности наших безвестных утр.
Гора горевала о нашей дружбе: Губ непреложнейшее родство! Гора говорила, что коемужды Сбудется — по слезам его.
Еще горевала гора, что табор — Жизнь, что весь век по сердцам базарь! Еще горевала гора: хотя бы С дитятком — отпустил Агарь!
Еще говорила, что это демон Крутит, что замысла нет в игре. Гора говорила. Мы были немы. Предоставляли судить горе.
VII
Гора горевала, что только грустью Станет — что ныне и кровь и зной. Гора говорила, что не отпустит Нас, не допустит тебя с другой!
Гора горевала, что только дымом Станет, чтб ныне и Мир, и Рим. Гора говорила, что быть с другими Нам (не завидую тем другим!)
Гора горевала о страшном грузе Клятвы, которую поздно клясть. Гора говорила, что стар тот узел Гордиев: долг и страсть.
М. ЦВЕТАЕВА
Гора горевала о нашем горе: Завтра! Не сразу! Когда над лбом Уж не тетеп1о, а просто — море! Завтра, когда поймем.
Звук, но как будто бы кто то просто Ну... плачет вблизи? Гора горевала о том, что врозь нам Вниз, по такой грязи —
В жизнь, про которую знаем всё мы: Сброд — рынок — барак. Еще говорила, что все поэмы Гор — пишутся — так.
VIII
Та гора была как горб Атласа, титана стонущего. Той горою будет горд Город, где с утра и до ночи мы
Жизнь свою — как карту бьем! Страстные, не быть упорствуем. Наравне с медвежьим рвом II двенадцатью апостолами
Чтите мой угрюмый грот. (Грот — была, и волны впрыгивали!) Той игры последний ход Помнишь — на исходе пригорода?