Та гора была — миры! Боги мстят своим подобиям!

Горе началось с горы.

Та гора на мне — надгробием.

ПОЭМА ГОРЫ

Минут годы. И вот означенный Камень, плоским смененный, снят. Нашу гору застроят дачами, Палисадниками стеснят.

Говорят, на таких окраинах Воздух чище и легче жить. И пойдут лоскуты выкраивать, Перекладинами рябить,

Перевалы мои выструнивать,

Все овраги мои — вверх дном!

Ибо надо ведь хоть кому-нибудь

Дома в счастье, и счастья — в дом!

Счастья — в доме! Любви без вымыслов! Без вытя-гивания жил! Надо женщиной быть — и вынести! (Было-было, когда ходил

Счастье — в доме!). Любви, не скрашенной

Ни разлукою, ни ножом.

На развалинах счастья нашего

Город встанет: мужей и жен.

И на том же блаженном воздухе — Пока можешь еще — греши! — Будут лавочники на отдыхе Пережевывать барыши,

Этажи и ходы надумывать, Чтобы каждая нитка — в дом! Ибо надо в-Ьдь хоть кому-нибудь Крыши с аистовым гнездом!

М. ЦВЕТАЕВА

Но под тяжестью тех фундаментов Не забудет гора ?— игры. Есть безпутные, нет — безпамятных: Горы времени — у горы!

По упорствующим расселинам Дачник, поздно хватись, поймет: Не пригорок, поросший семьями, — Кратер, пущенный в оборот!

Виноградниками Везувия Не сковать! Великана — льном Не связать! Одного безумия Уст — достаточно чтобы львом

Виноградники за-ворочалнсь, Лаву ненависти струя. Будут девками ваши дочери II поэтами — сыновья!

Дочь, ребенка расти внебрачнаго! Сын, цыганкам себя страви! Да не будет вам места злачного Телеса, на моей крови!

Твёрже камня краеугольного, Клятвой смертника на одре: Да не будет вам счастья дольнего, Муравьи, на моей горе!

В час неведомый, в срок негаданный Опознаете всей семьей Непомерную и громадную Гору заповеди седьмой.

ПОЭМА ГОРЫ

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Есть пробелы в памяти — бельма На глазах: семь покрывал. Я не помню тебя отдельно. Вместо черт — белый провал.

Без примет. Белым пробелом — Весь. (Душа, в ранах сплошных, Рана —? сплошь). Частности мелом Отмечать — дело портних.

Небосвод — цельным основан. Океан — скопище брызг?! Без примет. Верно особый — Весь. Любовь — связь, а не сиек.

Вороной, русой ли масти — Пусть сосед скажет: он зряч. Разве страсть — делит на части? Часовщик я, или врач?

Ты как круг, полный и цельный: Цельный вихрь, полный столбняк. Я не вижу тебя отдельно От любви. Равенства знак.

(В ворохах сонного пуха: Водопад, пены холмы — Новизной, странной для слуха, Вм-Ьсто: я — тронное: мы...)

Но зато, в нищей и тесной Жизни: «жизнь как она есть» — Я не вижу тебя совместно Ни с одной:

—? памяти месть!

Прага, январь 1921

Ларина Цветаева

«ПОТЕМКИН»

Из книги «1905 год»

Приедается все. Лишь тебе не дано примелькаться. Дни проходят и годы проходят и тысячи, тысячи лет. В белой рьяности волн, прячась в белую пряность акаций, Может ты-то их, море, и сводишь и сводишь на-нет. Ты на куче сетей. Ты курлычешь, как ключ, балагуря. II, как прядь за ушком, чуть щекочет лазурь за кормой. Ты в гостях у детей. Но какою неслыханной бурей Озираешься ты, когда даль тебя кличет домой!

Допотопный простор свирепеет от пены и сипнет, Расторопный прибой сатанеет от прорвы работ, Все расходится врозь и по-своему воет и гибнет, II, свинея от тины, по сваям по-своему бьет. Пресноту парусов оттесняет назад одинакость Помешавшихся красок, и близится ливня стена, II все ниже спускается небо и падает накось, II летит кувырком и касается чайками дна. Гальванической мглой взбаламученных туч неуклюже, Вперевалку, ползком, пробираются в гавань суда, Синеногие молньн лягушками прыгают в лужу. Голенастые снасти швыряет туда и сюда.

Все сбиралось всхрапнуть, и карабкались крабы, и к центру Тяжелевшего солнца клонились головки репья, II мурлыкало море, в версте с половиной от Тендра, Слзрый кряж броненосца оранжевым крапом рябя. Солнце село. II вдруг электричеством вспыхнул

«Потемкин».

Пз камбуза на спардек нахлынуло полчище мух. Мясо было с душком... II на море упали потемки. Свет брюжжал до зари, и забрежжившим утром потух.

С мятежа в экипажах повеяло волен над флотом, Смутно мысль зародилась, смутнее молва разнеслась: Плоть от плоти рабочих, матросы им будут оплотом. Знак к восстанью эскадре в учении даст «Ростислав».