Выдвигая близость еврейской религиозности к Русскому Православию, я вовсе не хочу смягчать принципиальное их различие и застилать их трагическое столкновение успокоительною идиллическою картинкою.Религиозиый I еврей (даже — что тоже маловероятно — если он признает Троичность

Бога) не может признать воплощение Бога во Христе Иисусе, как в единичном человеке. Сама мысль об этом представляется еврею кощунственной. Для него недопустима та благодатная, но и страшная близость человека к Богу, которую исповедует Православие, как основу знания, жизни и бытия. Бог для еврея трансцендентен, соединен с человеком только «заветом»; и даже имя Божие не может быть произнесено. Еврейская религия провозглашает абсолютное разделение человека и Бога и должна быть определена, как «абсолютный дуализм» (конечно, не в смысле двух богов, а в смысле признания как бы одинакового и самостоятельного существования двоих: Бога и человека). Но такой дуализм с неодолимою необходимостью должен приводить к отрицанию всякого знания о Боге и даже знания о том, есть ли вообще Бог и не существует ли только человек со своими человеческими представлениями и догадками о Боге. Неизбежными следствиями этого дуализма должны быть атеизм и религия человечества или само-обоженпе человека, грех Адама. И поистине трагична судьба религиозного еврея, прирожденного Богоборца. Он должен неумолимо разрушать всякие представления о Боге, всякое Богознание, дабы человеческим не осквернить Божьего, дабы не допустить Боговоплощения. Но, чтобы остаться юрующим , он должен героическим и предельным напряжением всего своего существа утверждать бытие Божие, т. е. вечно востанавливать вечно им ке самим разрываемую связь с Богом. Говорят о скептическом, все разлагающем духе ассимилирующегося еврейства. Но все это — лишь слабый 'гтблеск внутренней трагедии религиозной еврейской души. Не всегда она >ыла такою, но отвержение Иисуса Христа такою ее сделало, ибо ее состоя-ше и есть само отрицание Богочеловека. И потому не евреям, а нам рас-фывается ныне истинный смысл псалмов и библейских пророков*). Конечно, еврейская религия — самый сильный и страшный враг хри-!тианства, не сравнимый с язычеством, единственный сильный враг. Ибо зрейство потрясает самое веру пламенным порывом самой веры; ибо только ?но посягает на само основание веры — на Христа Богочеловека. Но именно »есь ужас религиозной трагедии еврейства и открывает бездны Богочело-(еческой любви. Вот почему наша последняя цель и наше драгоценнейшее тювание — в обращении еврейского народа ко Христу, в восстановлении гравославной еврейской церкви, как самого и всего еврейского народа. 1аш религиозный долг — в том, чтобы направить на осуществление этой (ели все наши усилия. Однако, допуская только свободное обращение

'*) Основными чертами религиозности еврейской легко об'яс ;има специфичность еврейства ассимилирующегося. К сожалению, десь я на этом останавливаться не могу и вынужден предоставить азвнтие моей мысли читателю в качестве полезного диалектического Упражнения.

Л. И. КАРСАВИН

:

ко Христу и понимая это обращение лишь как следствие свобод* ног о и нормального саморазвития, мы считаем всякие, хотя бы л косвенные и малейшие меры принуждения в самом существе ошибочными, не приводящими к цели, а уводящими от нее, т.е. непрактичными, и, во имя самой свободы Христовой, самым решительным образом их отвергаем. Единственною с христианской точки зрения допустимою, но и необ- \ ходимою. единственно целесообразною и практичною борьбою с нашим I извечным противником может быть только искреннее, бескорыстно») и активное содействие его свободному религиозно-культурному саморазвитию. Мы-то , православные, в результатах такого содействия уверены п нашей уверенности нп от кого скрывать не хотим, радуясь тому, что оно облегчено и словно предуказано бли»» зостыо к нам русского еврейства. Но мы знаем, что евреи смотрят на себя» на нас совсем ипаче п что первым следствием нашего содействия будут под'еи еврейского религиозно-культурного самосознания и как бы укрепление евреев в их еврействе. Мы готовы ждать, ибо умеем ценить а любить еврейский народ даже в его разномыслии с нами, а «любая долготерппт». И мы полагаем, что упорство его в отрицании христиане обусловлено прежде всего теми трагическими условиями, в которые было) сих пор поставлено его развитие. Еврейского вопроса, более и первее вс религиозного, не удалось и никогда не удастся разрешить внешним насн или лукавством.Его не удастся разрешить и на почве торжествующего 1 пе релативпзма. Но его можно разрешить на о с н о I истинного христианства, на основе Православия.

Только православный народ может р аз р е шить проблему еврейства, ибо только в связи с ним может ее разрешить сам еврейский народ. А^ точки зрения трезвой, практичной политики самый подход к проблеме и указанном нами смысле оказывается чрезвычайно выгодными д л # культуры еврейской и для культуры р у с с к о 1 Ведь рядом с нашим подходом возможны пли отрицание религиозного смысла еврейской проблемы, или отказ от всяких попыток ее разрешить, или,| наконец, религиозная вражда к еврейскому народу. От религиозно-культурного расцвета еврейства никаких опасностей мы не ждем и сознанию им своего первородства противопоставляем наше православное самосознание.

Религиозно-культурный расцвет еврейского парода прение всего дас* ему силы для н а ц п о н а л ь н о й концентрации. Это неизбея-] по приведет к тоет, что п е р и ф е р и я его перестанет отставать от ядра, как апельсинная корка, п срастется с ядром, втянется в него, вступи

РОССИЯ И ЕВРЕИ

с ним б органическое взаимообщение или — уже в окончательно от единенной части своей — нацело сольется с окружающей культурой. Прекратится иди до крайности замедлится послабеет процесс ее образованп я. Итак сама собою исчезнет та потенциальная опасность, которую представляют для нашей культуры ассимилирующиеся прей и которая иначе, по самой природе своей,непреодолима,ибо потенциальна и неуловима. Конечно, нам могут возразить, что упованием на обращение еврейского народа, мы как бы снова открываем путь процессу ассимиляции со всеми вредными ее последствиями. Мне кажется, что это не так. Во первых, устраняются ненормальные условия , в которых эта асспмилация до сих пора протекала, что уже не маловажно. Во вторых, упование отнюдь 'Нь принуждение и пе заманивание. Наконец, мы уповаем не на отдельные Вращения, а на обращение народа.

; . Подозреваем, что недобросовестные критики назовут нашу точку зрения [«идеологией черты оседлости» пли «идеологией средневекового гетто». — (Хотя мы думаем, что гетто и черта оседлости сыграли в сохранении рели-(гиозно-националыюй самобытности еврейского народа роль положительную, I— ни о чем подобном мы, конечно, ни минуты не думаем. Мы полагаем, что вескому еврейству должна быть обеспечена полная свобода религиозно-культурного, скажу — даже политического самоопределения, самосохранения и само-раз вития-среди других народов Евразии, и придам обеспечена самым ясным и точным образом. И это уже его дело, хочет ли он сохранять или видоизменять формы своего куль-рурного бытия, которые, мне кажется, благодаря ненормальным условиям развития, пуждаются во мпогих изменениях. Еврейский народ должен стать равноправным членом евразийской федерации. Это отнюдь не требует создапия для него особой территории, которой у него вет и к созданию которой он не склонен. Пересаживание евреев на землю столь же не соответствует духу современного еврейства, сколь не соответствует ему, ио нашему мнению, современный еврейский сионизм, хотя он нас, как русских, пока и в предвидимое ближайшее время никак не касается. Проблема сионизма стала бы и русскою проблемою лишь в том случае, если 5ы в Палестине создался живой и органический центр всего рассеянного по пиру еврейства. Тогда бы нам нужна была свободная, а не находящаяся аод чьим либо протекторатом Палестина. Еврейский народ един не единством а целостностью своей территории, а своим исключительным религиозно-куль-гурным единством, свои «Законом», и внешне его определяющим. ! .Но тут нас ожидает другое возражение. — Подобное решение вопроса, жажут нам, угрожает притоком еврейства из других культур и стран в

Россию и созданием в России новой Палестины. И как можно говорить Он включении русского еврейства в сферу Евразии, раз оно—только часть рас-; сеянного по миру единого еврейского народа? Ответим. — Приток еврейства* в Россию страшен лишь тем, кто считает еврейский парод уповательно под-; лежащим истреблению врагом рода человеческого и кто не знаком с историей* и не знает ничего о положительной культурной роли, которую еврейский} народ уже сыграл в экономическом, социальном и духовном развитии мира. С другой же стороны я сомневаюсь в том, что наше решение еврейского вопроса действительно поведет к усиленному притоку евреев в Россию. Основания моего сомнения будут и ответом на формулированный во второШ фразе этого абзаца вопрос.

Еврейский народ — единое и органическое целое. По всякое органичен ское целое не однородно, а расчленено на соборно об'единяющиеся частные целыя. Так членится и еврейский народ, однако — и в этом его своеобразие^ и его смысл в истории человечества — сообразно внутреннему сродству межЛ ду частными его организмами и соответствующими культурами. Есть еврейство, природно родственное миру романской культуры, я есть еврейство, так же родственное миру культуры германской или миру культуры евразию ско-русской. Таким образом и получается, что русское еврейство, буду™' индивидуациею еврейства, является также индивидуациею культуры еврм зийской. Эмпирически здесь установило лишь некоторое ^соответствие»,--некоторая двуприродность русского еврейства. Теоретически это может бытй об'яснено двояко: — или русское еврейство есть еврейство, перерождающееся в народ евразийской культуры, или оно является индивидуациею в еврействе той религиозно-культурной общечеловеческой потенции, которая | христианской культуре индивидуируется, как едипство евразийских народов. Я склоняюсь ко второму об'яснению, ярче выражающему значение || религиозный смысл еврейства в общечеловеческом развитии и распространяемому мною, конечно, и на другие индивидуации еврейской культуры. С кроме того,позволяет резко подчеркнуть связь русских евреев со всем еврейским народом, т. е. охранить от всяких теоретических и практически^ посягательств само существо еврейской религиозной идеи. Практические затруднения, разумеется, будут, ноне большие, а меньшие, чем при господствующих пониманиях еврейской проблемы; и лишь мономанам, подделИ вающим «протоколы сионских мудрецов» или верующим в их существование, эти затруднения покажутся непреодолимыми.

Не только со стороны русских интеллигентов, по и со стороны многих евреев можно ожидать довольно сильного возражения по существу. Именно.; наши противники будут отрицать существование, или, по крайней мере. жизненность, своеобразие и ценность самобытной еврейской культуры. —

РОССИЯ И ЕВРЕИ

То, что кажется ею, скажут нам, не что иное, как искусственный продукт ряда случайных, в конце концов, условий: средневекового гетто, черты оседлости, религиозной вражды к евреям и их вызываемого напором извне стремления сохранить себя через свой обрядовой закон. Ведь у евреев нет, скажут нам, общего им всем живого языка, а попытка снова сделать живым древне-еврейский, во первых, встречает сопротивление в самой же'еврейской среде и, во вторых, обречена, как искусственная и романтическая, на неудачу. Евреи всегда ассимилировались и всегда легко усваивали язык окружаю-цего мира (испанский, французский, немецкий, русский и т. д.) для того, тгобы сохранить свой лишь в качестве священного. Судьба еврейства в пол-его ассимилации, в полном растворении его окружающими культурами. Этот процесс протекает болезненно, что и сказывается частью в отрицательных сторонах ассимилирующегося еврейства, и медлительно, может быть — $а последнее время он замедлился еще более (сионизм), но исход его ясен и неизбежен. Перенесенное в сферу проблематики религиозной, подобное возражение принимает, примерно, следующий вид. — Не может и не должно 5ыть никакой «еврейской церкви», ибо смысл еврейской истории с религиозной точки зрения как раз в том и заключается, что еврей должен «оставить Ища своего и мать», отречься от своего народа, от себя, как еврея, и, умерев как еврей, ожить, как христианин. Еврейский народ обречеп на рассеяние и ябель: в этом его судьба. Распяв Иисуса Христа, он распял своего собствен-юго Мессию, себя самого предал на распятие. Он должен взойти на Голгофу и умереть, как природное, натуральное тело Мессии, чтобы воскреснуть гже не еврейским народом, не народом. Поэтому и ныне еврейский народ не народ и не культура, а — призрак.