Кн. Д. Св ят опиш- Миреий

БИБЛИОГРАФИЯ

КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ

Взвихренная 1'\ ( ь Ггмиаова (изд. Таир, Париж, |!1—7) займет одни ил первых мест в лнтс-

| натуре наших диен, и в творческие самого Ремизова. 11го за-

I имсь о Великой Г\ ССКОН люцин полна зпачи и лыикш и внутренней, псиосредственио-

I воспринятой правды. . Законный потомок, [остоевского и Гоголевской «Шипели» Ремизов, с особой остротой перезревает боль и страдание и сто рассказ о Революции прежде всего хождение по мукам

|щростых русских люден застигнутых Революцией. Но как и у всякого из пас отношение его к пей двойное, амбива-

!Лентное», отношение ненависти и любви, притягивания и отталкивания, и притягивания тем

.сильнейшего чем сильнее соот-ветное ем\ отталкивание.

I . В краткой заметке нельзя

|дать представления об изумительной полноте и богатстве

.ЭТОЙ книги. Особенно поразительны «Окнища» (окнища ?

ад), рассказы о •скотских ЗИ-Мах-> 1!11Х-1!)^11 года. Но не менее замечательна и «Весна-Красиа», дневник 16н17года-

13 о мобилизации ратников, о$ избиении городовых в « бесьроиплю» февральскую

революцию. П просвечивающие

: сквозь основной текст лирические интермедии, н памяти о России прежней, о «зап 1счном мастере-, о большевизме Петра,

№—- по старым документам со странно-новыми именами Петровских ЧИНОВНИКОВ II ПОДрЯД-

1 чинов — Савинков, Бронштейн, — н старые знакомые из «Шу-

мов Города», несравненные «Заборы >, о «единственной весне чудесной » 1 '.121' года . («это заборы, которые теснили дорогу, — не было больше заборов! садами шла мои дорога»): и йэти ремизовские сны, которых так не любят его снисходительные парижские Критики, НО в которых самая острая изюминка его насгогк. Наконец я не могу не кончить выпиской -- конца последней главы *В конце Концов», где тема «амбивалентности» Революции достигает особенпаго лирического напряжения:

« знаю! — если бы революция ги» ?!•• ювека, какой бы ото был Счстливый человек! — знаю, никакие револю-щпт не перевернут, ну скажу так: «с у д ь о ы, которую конем не объедешь». «Й все гаки — или это от тесноты невозможной, в которой живем мы?- когда подымается буря— к о п е и -.

Но за этим концом следует етДе конец «неугасимые огни» — с видением воскресшей из 1епла Московской России —

РНЫМ ПОКРЫТЫЙ одиноки шел властитель «вся Русин», в крепко сжатой руке прыгал костяной посох. В медных насеках, закованные в серую сталь.

.пли лпвопцы, обагрившие кровью московский берег, а следом пестро и ярко царевичи: грузинские. касимовС! яе и сибирские. Шишака яюовташв и русских «воров», а под ними шершавые головы юродивых — пе брякали тяжелые вериги,

.ШПП'ЛФИИ

висело железо, как тень, на намученном теле. III белых оле-1П.11Ч кухлянках скользили по-парн-нойды, шептались шап-1.1.1ч -ноткхшопата сгущался туман, и сквозь туман: ослеплен-ные аодчие и строители, касаясь руками стен

Неугасимые «мин горят над 1 •..«• п. и

(Ошп (Над. Воя. Пирит,

• '•-" ? и творчестве Ремизова противостоит < Взвихренной Руси* почти как антитеза. Бели

но «ВзвИХреННУЮ РуСЬ» "Н | ли

жил все свое богатство, в,«Оле» он сосредоточил всю своючнетоту. Больше чем всякая другая книга Ремизова «Оля» принадлежит к «старшей линии» русской литера* тури, линии не Гоголя, Достоев-скагои Лескова, в Пушкина, Аксакова и Тургенева. Дли кного-об'ятностя Ремизова характерно что автор Стратилатова», самого пемонического гротеска, и то же время автор • Оли», самой свежей идиллии, в то же время, ми самого писателя. ? I шя» 01

Гомное усилие самоогр аничения . Гиенно своим строгим исключением всего грубого, всего демонического, всего сомнительно-свежего и сомнительно-чистого Ремизов продолжает традицию «Капитанской Дочки»,

• Багрова Внука ? и •, (ворянского Гнезда*. Но-"-достижение осо* беяно трудное дли духовного внука Гоголя и Достоевского. Чистый нднлический нир«Оли», по существ] чуждый творцу «Бу) нова Дом;," и Канавы» встает однако но неси своей природной свежести, и высокое, объективное, искусство писателя предстает нам п споем конечном достижении, в своей ЧИСТОЙ и «первобытной» легкости. Высшая зрелость искусства умеющего преодолеть свою зр'елость и обрести потерянный рай про-

1 1а.т. Решай. Часть I. II ре-обряженпс Гое. Над. 192$.

Только недавно удалось мне достать первую часть романа

(лргеева-Цепсь-ого о котором так давно и с таким носторгои говорят прочитавшие ее (Валя, Роман. Часть первая — Преображение. Гос. Изд. 11*26). Такие компетентные и непохожие друг на друга критики как Горький и Стсппун отзывались о «Преображении- как о лучшем русском романе со времени Революции. Сергеев-Пена.'пи мне всегда назален писателем далеко недооцененным. В обществе их современников, Андреева, Бунина, Арцыбашсва. он мне представлялся едка не первый. Писатель честный, скромный, содержательный, мастер и ра-ООП1ИК слова, (умевший (после «Движений») порвать со стилен индивидуальным. искренний, сложившимся, но уже не удов- I летворяншим и < начат, сначала» I (в «Наклонной Елене»)—Сергеев- | Ценский мне казалось,должен I еще дать нам большие вещи. I Покамест же 'Движения» цель- I зн было не признавать лучший I 113 многочисленного потомства § «Ивана Ильича- (без сомнения лучше и Андреевского «Губернатора* и Бунинского «Господина из Сан-Франциско».). Но • I преображение- разочаровало меня совершенно и читая его я 1е верил ни глазам своим, ни Горькому и Степ пуну. Что это такое? Откуда эта лежалая, выдож-шаясяДостоевщина? Нуда делась благородная Толстовская традиция? Время от времени мелькали намеки на прежнего Невского. сильное чувство