В жизни мы каждый день сталкиваемся с болью. Если бы она всегда была такой же блаженной, как та, которую я испытывала сейчас...

Наше единение и не могло быть другим — только мучительным. Для меня. И победой для него.

В тусклом свете я посмотрела на Адриана. Ему было хорошо. Могло быть еще лучше, но он сдерживался. Ради меня. Мне даже хотелось попросить его быть грубым, чтобы стало больнее, чтобы еще острее почувствовать, как сливаются наши тела. Живые, дышащие, покрытые каплями пота.

Но я не стала — видела, что Адриан этого не хотел.

Поэтому я, наоборот, постаралась расслабиться и продолжила водить ладонями по его груди, плечам, шее и лицу. Мне хотелось запомнить его таким — открытым, заботливым, нежным. Это воспоминание станет тем, которое я вызову в памяти, если… когда придет время.

Адриан позволял мне касаться его как угодно. Позволял мне буквально все, но и сам не собирался бездействовать. За столь короткое время он успел изучить меня и теперь знал, как нужно дотрагиваться и целовать, чтобы возбуждение вытеснило боль.

Я проводила ее с сожалением.

Однако следующие ощущения оказались еще лучше. Я и сама не заметила, как начала бесстыдно извиваться, приподнимая бедра ему навстречу. Лишь тогда он начал двигаться, почти разделяя наши тела, но лишь затем, чтобы вновь слить их в единое целое.

От того, как он хрипло выдыхал сквозь стиснутые зубы, я задыхалась и сама. В момент наивысшего блаженства Адриан накрыл меня собой, вжался в меня всем телом. Но все закончилось слишком быстро, до несправедливости быстро. Не то, что происходило сейчас между нами, а вся ночь, даже — вся жизнь.

Мне хотелось потребовать повторения, но Адриан лег на бок рядом и выглядел таким умиротворенным, что я не решилась отнять у него эту минуту покоя.

Еще одно воспоминание на чашу весов.

Я проснулась от того, что кончики его пальцев поглаживали меня по обнаженному бедру. Легко и невесомо проходили по коже, так нежно, что сразу невозможно было понять — ласка это или щекотка. Все одеяла еще ночью оказались на полу, но я совсем не замерзла. В объятиях Адриана мне было жарко, но очень приятно. Я бы провела так всю жизнь. Теперь она казалась мне на удивление короткой. И дело было даже не в войне, демонах или самопожертвовании. Просто я знала, что мне всегда будет мало: мало с ним, мало… его самого. Даже через тысячу лет я не устала бы от этих объятий. Но судьбу не изменить, как нельзя не-родиться. Обратная сторона рождения — это всегда лишь смерть.

— Проснулась? — шепотом спросил Адриан.

Его дыхание коснулось моей шеи, показавшись холоднее, чем он сам. Я невольно поежилась, и Адриан тут же притянул меня к себе, стиснув в кольце рук. Я улыбнулась, хоть он и не видел. Говорят, что все драконы — жуткие собственники. Что ж, похоже на правду.

— Можем мы провести ритуал сейчас? — смущенно спросила я.

— Уверена? — Голос его звучал так, словно он расстроится, если я вдруг передумаю.

Адриан прекрасно понимал меня с полуслова. Мы оба не хотели повторять вчерашний спектакль. Сейчас, ранним утром, когда никто во дворце не ждал неожиданных выходок с нашей стороны, мы могли сделать это вдвоем. Не пускать никого в наше личное счастье.

— Уверена, — ответила я, поворачиваясь на спину, чтобы посмотреть на него.

Какими бархатными, темными, довольными были его глаза, когда он, не удержавшись, провел пальцем от моей ключицы до ложбинки между грудей…

— Тогда одевайся, — сглотнув, разрешил он. Не слишком-то ему хотелось, чтобы я подчинилась.

Села на кровати — и воззрилась на аккуратную стопку одежды на столе.

— Сюда что — кто-то заходил?

Щеки вспыхнули так, что теперь мне точно требовались компрессики от Миранды.

— Нет, — засмеялся Адриан. — Я принес ночью.

— Предусмотрительный, — протянула я. Щекам лучше не стало: даже представлять не хотелось, как я тут спала, а он меня рассматривал.

Впрочем, я была рада, что не придется снова надевать это идеальное белое платье. Я не походила на своих предшественниц и не хотела этого.

Поспешно, но тайно вызванный жрец дожидался в часовне. Я опасалась услышать отказ или неодобрение, но он лишь приветливо улыбнулся нам.

Адриан крепко держал меня за руку, пока жрец одно за другим читал древние заклинания, написанные на давно забытом простыми людьми языке, что сохранился только для магических формул. Наши запястья обвивали мерцающие ленты, словно привязывали друг к другу. Проникали под кожу и растворялись в ней, когда по телу волнами пробегало тепло. Адриан улыбался мне, когда я поднимала на него взгляд, ничем не выдавал своих ощущений, но я видела — и чувствовала, — как с его руки крупными каплями стекала кровь, попадая и на мои пальцы. Говорить было нельзя, и я спрашивала одними глазами, а он смотрел на меня с невероятной нежностью. Даже тогда, когда его зрачки вдруг стали вертикальными и засветились. Ему требовалась помощь дракона внутри, чтобы вытерпеть боль.

С каждой минутой, с каждым новым заклинанием я чувствовала, что тону в своих чувствах. Не знаю, каково это — найти свою истинную пару, но мне хватало и того, что называли жалким подобием. Что-то сильнее я бы не пережила. Человек ничего бы не почувствовал, но мне повезло родиться полукровкой. Повезло… Удивительно, как я сумела порадоваться в этот миг самому страшному открытию в своей жизни. Пусть демоны не получают магических меток, но они тоже чувствуют. Что-то внутри меня билось в блаженном экстазе, по-прежнему живя своей отдельной жизнью, но не пытаясь занять мое тело, не отбирая контроль.