— Мило, — оценил Эланд. — Так вот. Демонов не интересуют люди и их жалкие жизни. Не интересует Империя, разве что как источник доходов. Эта вражда лишь с драконами, и не более того. Избавишься от драконов, и все закончится в тот же момент. Ни войны, ни разорения, ни миллионов невинно убитых. Людей пощадят. Тебя возвысят. Сейчас тебе кажется, что я говорю ужасные вещи, но ты подумай. Подумай. Я предлагаю меньшее зло. Драконов осталось так мало, что никто не заметит потери. Единая Империя уже горит. Зачем жертвовать ради пары тысяч выживших из ума драконов жизнями стольких людей? Страна устоит под новой властью. Я правил ею последние пятнадцать лет — разве людям было, на что жаловаться?

— Зачем, если я могу просто подождать, пока драконы победят?

— Ты снова забываешь о нюансах, милая, — снисходительно продолжил он. — Сомневаюсь, что они победят. Но даже если это произойдет, ты этого не увидишь. Передав силу Адриану, ты умрешь.

— Лихти не умерла.

— Нет, ведь у нее была полная магия. Тебе до нее далеко. Без полной силы ты сгоришь в один миг. Зачем жертвовать собой? Твоя жизнь только началась.

— Так помогите мне ее открыть.

— Зачем?

— Чтобы оставить после себя хоть что-то хорошее? — нахально предложила я свой вариант.

— Трата времени, — отмахнулся он. — Так нерационально. Я предпочту подождать, пока ты примешь верное решение. Смерть или вечная благодарность твоего народа. Никаких бессмысленных жертв. Ты так заботишься о драконах, а они ведь все знают. Моя обожаемая Аланнис точно знает, что передача силы будет стоить тебе жизни. Твоему молодому супругу это тоже известно? Кто из них сказал тебе об этом? Зачем? Им наплевать.

— Как будто демонам не наплевать. Они первыми же убьют меня, что бы я ни выбрала.

— Отнюдь. Я сумею защитить свою дочь. Мир будет твоей заслугой.

Я дернулась, как от пощечины. Уже понимала, предполагала, представляла, но, произнесенное им, оказалось куда больнее и почему-то — неожиданнее. Мозг до последнего отказывался воспринимать эту мысль всерьез.

— Валери, Валери, у нее тогда были золотые руки, — снова довольно улыбнулся Эланд. Услышать от него имя мамы было хуже всего, а он, казалось, и не заметил, вспоминая о чем-то своем. — Так получилось. Моя последняя поездка домой прошла не столь гладко, как мне хотелось. Повелитель решил, что нам больше не требуется посол в Единой Империи. А я не предположил, что меня попытаются обвинить в предательстве своего вида и сразу казнить. Тебе это известно — историю даже внесли в учебники. Забавные люди. Молодость, молодость, она сыграла свою роль. Меня вышвырнули умирать к реке, чтобы видно было с обеих сторон. В назидание. Глупое бахвальство — всегда считал, что избавляться от неугодных следует тихо.

Я невольно вспомнила Лиама. Тихо и чужими руками — да, как раз в его стиле.

— Они просчитались. Не учли глупышку-знахарку, собиравшую водоросли на берегу. Удивительная женщина с удивительным даром к составлению зелий. Притащить к себе домой, а потом поставить на ноги того, кому переломали почти все кости, — редкий талант. Жаль, что она так и не сказала мне… о тебе.

— Не верю, — тихо ответила я.

— Не веришь? — Он ловко выудил из потайного кармана пару сложенных листов и аккуратно развернул. Так, словно держал в руках ценность. — Протокол допроса твоей матери. Настоящий. Не тот, что подсунули магическому комитету. Хочешь взглянуть?

— Не хочу.

Я и в самом деле не хотела. С удовольствием закрыла бы глаза и заткнула уши, чтобы больше вообще ничего не знать. Я развернулась и побежала к выходу из часовни.

— Меньшее зло, Эбигейл, — донеслось мне вслед. — Гораздо меньшее зло!

В коридоре я налетела на Адриана. Упала бы, не окажись в его объятиях. Не то что не видела — не смотрела, есть ли кто-то впереди.

— Куда ты пропала? — спросил он. Голос его звучал растерянно, а я не сразу поняла, что Адриан явно почувствовал, как я дрожу.

— Просто подумать хотела, — попыталась я отмахнуться от вопросов. А потом и вовсе пошутила: — Ты что, почувствовал, что я здесь?

Запоздало поняла, что шутка была неуместной. Ему пришлось жениться не на истинной, к которой его бы притягивало отовсюду.

— Почувствовал, — серьезно ответил он, поглаживая меня по спине.

Я все боялась, что за мной из часовни появится Эланд, но этому маньяку хватило чувства такта, чтобы не высовывать нос, пока мы не ушли. Впрочем, никакой благодарности я к нему не испытывала. Только злость. Никто еще не пытался играть с моими чувствами так, как он. Надо же, и маму приплел!

Зря я не взяла протокол допроса. Как же зря. Кто-нибудь… Кто-нибудь нашел бы способ проверить, какой из двух был настоящим.

Впрочем, нет. Не нашел бы. Потому что для этого мне пришлось бы показать его всем. А я была совсем не готова. Да и не было у меня времени проверять сказки Эланда.

Я ему не верила. Ни капли. Но почему продолжала убеждать себя в этом снова и снова?

Мы вернулись за стол, но кусок больше не лез мне в горло. Я смотрела на собравшихся — императорскую чету, семью Эланд, еще десяток высокопоставленных особ с семьями, — и их лица сливались в одно. В них и не было никаких отличий. Лица тех, кто меня приговорил.