Они идут молча и на душе у нее неспокойно…

Леона всматривается в серую даль и вдруг замечает одинокую сгорбленную фигуру человека, бесшумно движущегося вперед. Мужчина. Он идет по дороге шатко и медленно, словно силы его почти оставили.

Словцен впервые поворачивается к девушке, и она замирает — что-то неясное пугает ее в облике друга... взгляд?.. Но понимание это тут же ускользает... Он медленно кивает ей на путника, и они ускоряются, нагоняя его.

Они подходят совсем близко и парень кладет руку на плечо мужчины.

— У тебя все хорошо, друже?.. — неестественным глухим голосом спрашивает Словцен.

Мужчина медленно оборачивается. Плоть его тронута тленом. Лицо изъедено червями, изо рта течет багрово-черная кровь, глаза белесы и пусты. Он склоняет голову, опуская взгляд на свое тело, и Леона видит, как из живота его торчит клинок, а вокруг темнеет застарелое кровавое пятно. Он медленно кладет руку на рукоять и с тихим всхлипом вытаскивает из раны стилет. Ее стилет…

Леона испуганно отшатывается назад. Взор ее вдруг опускается ниже, цепляется за что-то неправильное в облике ее рук. Она с ужасом поднимает ладони и смотрит как до самых локтей стекают по ним густые черные-багровые струйки.

Мертвец протягивает ей окровавленное оружие, ухмыляется и изо рта его лезут черви.

— Пшел, прочь, нечистое отродье, — вдруг раздается громогласный приказ Ружены. И Леона в ужасе просыпается.

Наставницы рядом нет… Вокруг все так же темно.

Девушка встает с постели и, обхватив себя за плечи, идет к небольшой табуретке, где стоит таз с прохладной водой. Она опускается перед ним на колени и смывает липкие остатки кошмара. В кровать больше не хочется. Девушка садится на пол, прислоняется спиной к стене и подавлено глядит перед собой. Полумрак кажется враждебным… На душе гнусно…

— Что, деточка, опять кошмары мучают? — сочувственно спрашивает маленькая женщина, появившаяся у входа в комнату.

Девушка вздрагивает, выйдя из мрачного оцепенения.

— Да, — тихо признается она.

— Пора бы уже сказать Гостомыслу, — уговаривающе начинает домовушка.

Леона молча качает головой.

Верхуслава вздыхает.

— Иди, деточка, ложись. Я постерегу твой сон. — Мягко произносит она.

Леона поднимается с пола и послушно идет в кровать. Домовушка заботливо поправляет ей одеяло и ласково проводит крохотной ладонью по лбу и глазам девушки, и та мгновенно проваливается в безмятежный сон. Верхуслава вздыхает и заводит тихую колыбельную, а от слов ее рождается тонкая нить мягкого света, золотистым коконом оплетающая уснувшую Леону.

***

Из сладкой дремы Леону выдернул тихий гомон во всю уже кипевшей в избе жизни. С первого этажа доносилась веселая болтовня занятых делом девушек.

Леона разлепила глаза — из окна пробивались яркие солнечные лучики, освещая ее небольшую комнатку. Поняв, что солнце, в отличие от не нее, давно уже встало, девушка состроила недовольное лицо — проспала видно, опять от наставника нагоняй будет.

Постель как-то в раз сделалась до нельзя удобной. Вставать не хотелось…

Леона упрямо зажмурилась и уткнулась лицом в подушку, с трудом борясь с искушением не подавать вида, что проснулась, и раз уж ее пока не трогают — поспать еще. Внутренний демон-искуситель ей справедливо нашептывал, что время все равно уже не воротишь, а ведь поспать еще хочется, дак зачем куда-то спешить… Наконец, испытав легкое угрызение совести, девушка сдалась и позволила себе еще немного понежиться на мягкой перине. И, поплотнее укутавшись в пуховое одеяло, она вновь попыталась уснуть.

— Девоньки! — раздался звонкий голос Витаны, видимо только что вошедшей в избу. Леона тихонько застонала и натянула одеяло на голову. — Заканчивайте тута и собираемся в огород! Нам тяпки новые сготовили. Сегодня полоть будем.

С первого этажа раздались удрученные голоса.

— Мы ж на той седмице пололи, — простонала Заряна. — Неужто опять заросло?

— Да ладно тебе, Зорь, — весело ответила Леся. — Чего мы белоручки что ли?

— Тебе легко говорить, — протянула Заряна. — Тебя и за косу от травок твоих не оттянешь, завсегда в землице копаешься.

— Лесяна верно говорит, — поддержала подругу Витана. — Негоже лениться. Тыкву-то по осени, небось, первая бежишь в сахаре варить.

— Так то по осени, — грустно ответила Зоря. — Вот бы посадил семечко, а через седмицу уже с огорода собирашь все спеленькое.

— А чего только через седмицу? — усмехнулась Агнеша.

— А чтоб полоть не надобно было, — буркнула Заряна.

Девочки рассмеялись.

— Выдумщица, — фыркнула Витана и вдруг спросила: — а где Леонка? Я ее на ристалище не видела, и здесь ее нет.

Голоса у девушек были звонкие и доносились до пытавшейся уснуть Леоны со всей отчетливостью. Она мысленно застонала — про нее говорят, наверно сейчас будить пойдут…

— А она дрыхнет еще, — проворчала Зоря. — Верхуслава будить не велела.

— Третий раз за седмицу уже, — заметила Агнеша.

— Она когда по утру на ристалище не пошла, за ней Воимир сам явился, — понизив голос, поведала подругам Зоря.

Услышав имя наставника, Леона навострила уши и напряженно выпростала голову из-под одеяла — сон все равно больше не шел, а про Воимира послушать лишнем не будет — лучше уж знать, что ее ждет. В прошлый раз он пообещал ее палками выпороть, коли по утру на разминку не явится... И поводов сомневаться в его словах, наставник еще не давал…