<p> Бывший агент британской SAS Ник Стоун нацеливается на «Аль-Каиду» в своем пятом приключении (после «Последнего света»), миссии по поиску и захвату, отягощенной чрезмерными деталями и ошеломляющим бездействием. Стоун, теперь работающий в специальной антитеррористической ударной группе США, направлен на юг Франции, чтобы перекрыть финансовые потоки «Аль-Каиды». Стоуну неохотно согласился на эту работу. Он хочет уйти в отставку, но ЦРУ пообещало ему американское гражданство и новую жизнь с любимой женщиной, если он выполнит задание. По прибытии в Канны Стоун связывается с двумя египетскими сообщниками, и троица начинает выслеживать так называемую хаваллу, тайную сеть подпольных банкиров, которые финансируют террористические операции и выплачивают компенсации семьям погибших. В частности, задача Стоуна состоит в том, чтобы похитить троих банкиров и доставить их на американский военный корабль недалеко от побережья Франции, где их допросят и заставят раскрыть происхождение и назначение своих денег. По своему обыкновению, Стоун принимает удары судьбы, но остается стойким перед лицом превосходящих сил.</p>
Посвящается всем жертвам терроризма
Глава 1
ВТОРНИК, 6 НОЯБРЯ 2001 ГОДА, 23:16.
Подводная лодка всплыла на поверхность десять минут назад, и её палуба всё ещё была скользкой под моими ногами. Тускло-красный свет фонарика блестел на чёрной стали в нескольких метрах передо мной, пока пятеро членов экипажа лихорадочно готовили надувной лодочный катер «Зодиак». Как только они закончат, он перенесёт меня и двух членов моей команды через пять миль Средиземного моря к побережью Северной Африки.
Один из членов экипажа оторвался и что-то сказал Лотфи, стоявшему рядом со мной у люка. Я не очень хорошо понимал арабский, но Лотфи перевёл: «Они закончили, Ник, мы готовы отплывать».
Мы втроём двинулись вперёд, поменялись местами с подводниками и перешагнули через борта «Зодиака» на противоскользящее покрытие палубы. Лотфи управлял лодкой и занял позицию справа от подвесного мотора Yamaha 75. Мы сгрудились рядом с ним, по обе стороны от мотора. На нас были чёрные лыжные шапочки и перчатки, а поверх одежды – «сухой мешок» – гидрокостюм из гортекса с эластичными манжетами и шеей, защищавшими от холодной воды. Наше снаряжение было упаковано в большие водонепроницаемые мешки с застёжкой-молнией и закреплено на палубе вместе с топливными баллонами.
Я оглянулся. Экипаж уже исчез, а люк был закрыт. Капитан предупредил нас, что не собирается задерживаться, особенно когда мы находимся в территориальных водах одного из самых жестоких режимов на земле. И он был готов рисковать ещё меньше, когда мы будем подбирать нас, особенно если всё пойдёт наперекосяк, пока мы будем на берегу. Он ни за что не хотел, чтобы алжирцы захватили его лодку и команду. Египетский флот не мог позволить себе потерять даже шлюпку из своего безнадёжно потрепанного флота, а он не хотел, чтобы его команда лишилась глаз, яиц или чего-либо ещё, что алжирцы так любили отрывать у тех, кто их разозлил.
«Приготовьтесь к отрыву». Лютфи делал это и раньше.
Я уже чувствовал, как под нами движется субмарина. Вскоре нас окутало облако пузырей, когда она продула баки. Лотфи задвинул «Ямаху» и завёл мотор, чтобы мы могли тронуться с места. Но сегодня море было неспокойным, с сильной зыбью, и едва наш корпус коснулся воды, волна подняла нос, подставив его ветру. «Зодиак» начал вздыбливаться. Мы вдвоем перенесли вес вперёд, и нос снова шлёпнулся, но с такой инерцией, что я потерял равновесие и упал на задницу на борт лодки, от чего меня отбросило назад. Не успел я опомниться, как меня выбросило за борт.
Открытым оставалось только лицо, но от холода перехватило дыхание, когда я жадно глотнул солёной воды. Пусть это и Средиземное море, но по ощущениям оно напоминало Северную Атлантику.
Поднявшись на поверхность и покачиваясь на волнах, я обнаружил, что у моего герметичного мешка прорвало горловину. Морская вода просочилась в мою дешёвую толстовку и хлопковые штаны.
«Ты в порядке, Ник?» — крикнул Лотфи.
«Лучше и быть не может», — проворчал я, тяжело дыша, пока двое других втаскивали меня обратно на борт. «В сумке течь».
Между ними прозвучало бормотание по-арабски и пара подростковых смешков. Справедливо: мне бы тоже было смешно.
Я дрожал, выжимая шапку и перчатки, но даже мокрая шерсть сохраняет тепло, и я знал, что на этом участке пути мне понадобится вся возможная помощь.
Лотфи изо всех сил старался удержать лодку в вертикальном положении, пока мы с его приятелем опирались на нос – или, как постоянно напоминал мне Лотфи, – чтобы она не опускалась. Наконец он взял судно под контроль, и вскоре мы уже пробирались сквозь гребни волн. Мои глаза жгло от солёных брызг, бьющих в лицо с силой гравия. Когда волны поднимали нас, а подвесной мотор протестующе визжал, когда винт отрывался от воды, я видел огни на берегу и едва различал сияние Орана, второго по величине города Алжира. Но мы держались подальше от оживлённого порта, где туда-сюда курсировали испанские паромы; мы направлялись примерно в десяти милях к востоку, чтобы приземлиться в точке между городом и местом под названием Кап-Ферра. Один взгляд на карту во время инструктажа в Александрии ясно дал понять, что французы оставили здесь свой большой след. Береговая линия была усеяна Кап-то, Пляж-то, Порт-то.
Сам Кап-Ферра было легко узнать. Его маяк мигал каждые несколько секунд в темноте слева от зарева Орана. Мы направлялись к небольшому мысу, где виднелись отдельные скопления света, которые мы начали довольно хорошо различать по мере приближения к берегу.
Когда нос лодки пронзил воду, я переместился на корму, чтобы минимизировать воздействие брызг и ветра, злясь, что промок и замёрз ещё до того, как приступил к работе. Лотфи стоял по другую сторону подвесного мотора. Я смотрел, как он проверяет GPS (глобальную систему позиционирования) и регулирует дроссель, чтобы держать курс.
Рассол жёг мне глаза, но эта была гораздо лучше, чем та подлодка, которую мы только что покинули. Она была построена в 1960-х, и кондиционер уже выходил из строя. Проведя три дня в заперти в дизельных парах, дожидаясь подходящего момента, чтобы нанести этот удар, я жаждал свежего воздуха, да ещё и такого свежего. Я утешал себя мыслью, что в следующий раз, вдохнув дизеля, я буду плыть по дну Средиземного моря, обратно в Александрию, попивая дымящиеся чашки сладкого чёрного чая и празднуя окончание своей последней работы.