Марья Алексеевна с сомнением покачала головой.

— Откуда ты это взяла?

— Из старых журналов, — призналась я, не став уточнять, что «старыми» были журналы двадцатых годов двадцатого же века, сохранившиеся у деда.

— Кабы в журналах такое было, все бы пользовались, а я что-то не слышала, чтобы жакру прессом отжимали.

— Марья Алексеевна, так я-то не все! Тетушка говорила, мы в долгах как в шелках. Тут о каждой змейке думать приходится. Сами посчитайте: я сейчас с брошенных пчелами колод принесла два ведра сот.

Генеральша озадаченно кивнула.

— Это около десяти фунтов воска. Если еще два-три раза выварить и отжать, можно еще пару фунтов добыть, а это по нынешним ценам около двух отрубов! Только с четырех колод, а их там сорок брошенных. Хорошо, пусть половину мыши погрызли. Десять отрубов в землю закапывать? Это корова!

— Ну, Глаша, ну шустра! — всплеснула руками Марья Алексеевна. — Не удивлюсь, если ты и из выжимок найдешь, что вытащить.

— Конечно! — воодушевилась я, сделав вид, будто не замечаю смешинок в ее взгляде. — Часть можно дать курам и скоту как вита… как добавку, чтобы здоровей были. Основную часть проварить со щелоком — так можно еще лишнюю десятину воска добыть. А то, что останется, пустить на удобрение.

Еще можно подумать о спиртовой экстракции воска — но это осенью, когда забот меньше станет, так что пока и говорить вслух не стоит.

Генеральша рассмеялась.

— На все у тебя ответ найдется! — Она уставилась в потолок, явно что-то подсчитывая. — Значит, так. Софья за пресс наверняка об услуге попросит. Больше десятины луга ей на сезон не сдавать, овчинка выделки стоить не будет.

— Я запомню, спасибо.

Марья Алексеевна отправилась обратно в кладовую — «пока совсем не стемнело». Я, помешав начинающее закипать варево, собиралась вернуться к письмам, но стук копыт со стороны дороги снова отвлек от дел.

Из дрожек выскочил Нелидов. Поклонившись мне, подхватил небольшой сундучок. Кучер, едва дождавшись знака, тронул поводья и покатил прочь.

— Это все ваши вещи? — не удержалась я.

Он улыбнулся.

— Говорят, мудрец довольствуется малым. Хоть в чем-то я могу уподобиться мудрецу.

— Простите, это было бестактно с моей стороны, — опомнилась я. — Пойдемте, я покажу вам вашу комнату.

Мы подошли к флигелю. Крапиву, проросшую сквозь крыльцо, вырвали еще утром, до приезда гостей, но облупившиеся наличники и подгнившие столбики у перил крыльца было видно даже в спускающихся сумерках.

— Я уже упоминала, что хозяйство не в лучшем состоянии, — зачем-то начала оправдываться я. — С прислугой тоже… сложно. Обед и ужин вместе со всеми, и вы всегда можете попросить еду на кухне, если понадобится. Топить уже, наверное, не придется до осени, но, если что, обратитесь к Герасиму, печи — его забота.

— Ничего страшного. Я привык обходиться без прислуги.

Я кивнула, открывая дверь. Оглядела комнату. Последние лучи солнца падали сквозь окно, и помещение выглядело просторным и светлым. Впрочем, просторным оно могло выглядеть из-за минимума мебели. Печка-голландка у стены с уходящей в потолок трубой. Огромный — метра два в длину — сундук, он же кровать.

— Постель в сундуке. — Я протянула Нелидову ключ. — Солому в тюфяке сменили сегодня, она свежая. Одеяло проветрили, подушку тоже, все там же. — Я едва не брякнула про исключительно экологичную набивку из гречневой лузги, но вовремя придержала язык за зубами, сообразив, что здесь шутку не оценят. — Простыни…

— У меня есть свои.

— Как хотите.

Что еще? Я огляделась снова. Стол с въевшимися пятнами, медный подсвечник и полдюжины свечей, письменный прибор и футляр с перьями. Полка с книгами — старые календари, насколько я могла судить по корешкам. Ширма, сейчас отгораживающая столик с умывальными принадлежностями, но ею можно отгородить и постель от посторонних глаз.

— Вода в бочке, если нужно — попросите Герасима, он принесет. Со всем остальным вам придется справляться самому. Как я уже упоминала, прислуги не хватает.

— Вы очень добры, Глафира Андреевна. Отдельный флигель, рабочее место, светло и сухо — это больше, чем я рассчитывал.

— Надеюсь, вам будет удобно. Устраивайтесь. О делах поговорим завтра.

— С вашего позволения, я бы начал сегодня. Я осмелился написать в Большие Комары и вызвать уездного землемера. Полагаю, он появится послезавтра с утра. Я был бы вам очень признателен, если бы вы не планировали на послезавтра никаких поездок и позволили воспользоваться вашей лошадью и дрожками.

— Во что мне обойдутся его услуги? — спросила я. Тут же обругала себя за чрезмерную прямоту, но Нелидов не смутился.

— Десять отрубов. Однако его официальное заключение образумит ваших соседей, решивших воспользоваться… не слишком хорошим хозяйствованием, и сэкономит вам куда более существенные суммы на судебные издержки.

— Даже так? — приподняла бровь я.

— До меня дошли кое-какие слухи. Не берусь ручаться за их точность, но по своему опыту знаю, что многие добрые соседи не постесняются поживиться за счет того, что, по их мнению, плохо лежит. И вы позволите мне ознакомиться с межевыми книгами?