Шрифт:
Впрочем, живыми они в полном смысле слова все-таки не были. Бриллиантиды идеальных форм генерировались каким-то процессом под влиянием многих факторов, хотя никому из охотников за ними не приходило в голову заняться исследованием этого процесса. Главным являлся сам факт роста кристаллов углерода, чистота и форма алмазов заставляли ахать от восхищения женщин и переживать острое желание мужчин завладеть ими.
— Подходи и закрепляйся, — опомнился Артем.
— Начинается «сквозняк», — быстро проговорил инк. — У нас всего пара минут.
— Успеем, не суетись.
— Подчиняюсь, но вынужден заметить: никто никогда ничем не довольствуется.
— Это ты к чему? — удивился Артем.
— У вас уже есть коллекция бриллиантид, какой может позавидовать любой музей. Зачем рисковать снова и снова?
— Тебе не понять, знаток изречений, закрепляйся побыстрей.
«Голем» подошел к скале-черепу вплотную, выбросил четыре якоря. Кокон управления вывернулся чулком, выталкивая пилота сквозь мембрану люка наружу, и Артем, обтянутый прозрачной пленкой пакета индивидуальной защиты, называемого косменами «пузырем», оказался в безвоздушном пространстве в двух метрах от сверкающей «лужайки» бриллиантид.
Екнуло сердце, проваливаясь в пятки: внутри «голема» поддерживалось искусственное поле тяготения, здесь же царила невесомость. Артем оттолкнулся от упругой стенки мембраны и подплыл к россыпи «моллюсков космоса».
Форму бриллиантиды принимали самую разную — от пирамидальной до сферической и параболоидной, но чаще всего это были друзы — сростки алмазов самых удивительных сочетаний и конфигураций, напоминающих и земные кораллы, и раковины, и цветы, и вовсе уж неожиданные предметы, как например миниатюрные колеса, шлемы, бокалы, шпаги, мечи, кресты и рога. Попадались и совсем не похожие на что-либо знакомое. Ученые, исследовавшие бриллиантид, называли такие панцири «фрактальными артефактами».
Артем сразу же заметил один из кружевных «артефактов», выросший на тонкой ножке, бережно снял его с пористого каменного бугра. Затем начал отделять от скалы одну бриллиантиду за другой, укладывая их в специальный контейнер и считая секунды.
Глыба с колонией бриллиантид содрогнулась от удара.
— Все, уходим! — напомнил инк. — До точки стыка всего двадцать секунд!
Артем послушно оттолкнулся от поверхности астероида коленом и вдруг заметил чуть в стороне одинокую друзу. Сердце подпрыгнуло в груди, как при выходе в космос. Сказать, что бриллиантида была красивой, — значило ничего не сказать. Хотя вряд ли Артем смог бы объяснить себе, почему она показалась ему идеально прекрасной. Три веточки алмазов переплетались самым причудливым образом в странную фигурку, которая создавала удивительный эффект живого взгляда. От этой фигурки невозможно было отвести глаз.
Опомнился Артем только после беззвучного содрогания астероида под рукой: скала попала под закрученный спиралью поток астероидов, порожденный «сквозняком» — гравитационным резонансом кольца. Он изо всех сил оттолкнулся рукой и ногой от скалы, и в то же мгновение на то место, где он только что находился, обрушился угловатый обломок камня диаметром около метра.
Струей осколков Артема отбросило от «голема» на несколько метров, он завертелся в струе пыли и мелких обломков астероида, ослепленный лучом фонаря, но не потерял ориентации и успел коленом отбить еще один осколок, отбросивший тело по направлению к аппарату. В следующий миг инк высунул «язык» лифтовой системы и одним движением упрятал пилота внутрь «голема»: так хамелеоны выстреливают свой длинный язык, хватая муху на лету.
Получив несколько попаданий, к счастью не повредивших корпус и следящие системы, «голем» устремился прочь от опасного потока скал, но вынужден был вскоре войти в него как один из астероидов, хотя и обладавший большей свободой маневра. «Сквозняк» гнал его еще четверть часа сквозь слои камней, пока не выбросил к относительно разреженной зоне вблизи внешней границы D-кольца. Таким образом «голем» по сути пронзил кольцо и вышел из-под него «снизу», преодолев за время рейда около тысячи километров «по горизонтали» и два километра «по вертикали».
Напоследок Артем не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться видом колец под триангалом — когда Солнце освещает их. сбоку под углом в тридцать градусов. Все пять колец Сатурна, разделенные где четкими, а где туманными делениями Кассини, сверкали как платиновые, «зернисто-пушистые» вблизи и «твердые» вдали, и любоваться ими можно было долго.
К базе Артем направлялся с чувством сожаления, сопровождаемый ворчанием дежурного, довольного тем, что охота на бриллиантид закончилась благополучно.
В эллинге базы Артема ждал отец.
— Па, ты? — удивился пограничник, вылезая из «голема» с контейнером. — Вот уж не ожидал тебя увидеть здесь. Что-нибудь случилось?
— Пока еще нет, — ответил Кузьма Ромашин, одетый в уник официала; уже четвертый год он работал заместителем председателя СЭКОНа. — Просто ты долго к нам не заходил, мама волнуется.
— У меня все в порядке, — смутился Артем, чувствуя раскаяние. — Но я обязательно забегу, сегодя же. Пусть не переживает.
— Хорошо, я ей передам, — усмехнулся Ромашин-старший. — Хотя я бы советовал тебе поменьше заниматься такими вещами, как сатурн-дайвинг. Не переболел еще?