Альбатрос не был гордым псом. Он начал ко мне подлизываться сразу же, как только почуял, что я — своя.

Хоть я и не чувствовала себя после санатория больной, дома меня всё ещё щадили и не брали помогать взрослым в поле. Зато уж в огороде я навела порядок!

По утрам я брала лейку, маленькую цапку и отправлялась в гряды. Альбатрос бежал впереди. Пока я полола, он неуклюже сидел в бороздке на коротеньких лапках и умильно заглядывал мне в глаза, будто всё время рассказывал что-то своё, собачье.

Всё в огороде росло буйно, а бобы — особенно. Стручки наливались на глазах. Я оглядывала их и замечала, какие сорву раньше, а какие потом, мечтала, как буду угощать ребят своим любимым лакомством.

Как-то утром я выглянула в окно и обмерла: моя бобовая грядка была изрыта вдоль и поперёк! Измятые, истерзанные растения валялись тут и там, доживая, казалось, последние минуты. А в бороздке, сладко потягиваясь, нежился Альбатрос.

— Бобы!!! — взвыла я. — Скотина! Подлая собака!..

Я бросилась в огород, готовая растерзать несносное животное, но Альбатроса и след простыл! Закидывая короткие ноги куда-то вбок, он перемахнул несколько грядок и шмыгнул под забор.

Часа два провозились мы с тётей Устиньей, прикапывая уцелевшие стебли.

— Не реви, — уговаривала она, — бобы приживчивые, поднимутся...

Они и правда поднялись. Только в местах, которых коснулись собачьи когти, остались чёрные полосы.

Альбатроса я больше не ругала, но он, чуя неладное, меня сторонился. Не заигрывал, не вскакивал на колени и в огород не провожал. Когда никого, кроме меня, не было в доме, он лежал на своей подстилке у двери, сверкал желтоватыми белками умных глаз в мою сторону, и мне казалось, что пёс не желает больше разговаривать со мной. Он даже перестал со мной здороваться! Всем своим видом он показывал, будто это не он, а я была в чём-то виновата.

Надвигалась сенокосная пора. Оставаться в эту пору дома — чистое наказание. Я упросила дядю Федю починить мои старые сандалии, чтобы не колко было ходить по кошеному, — собралась со всеми ездить в луга.

Дядя Федя принёс шило, дратву и уселся у окна за работу. Я вертелась около.

Вдруг за окошком как-то странно и пронзительно заверещал петух:

«Ква-а-ах, кух-кох!..»

Мы глянули и увидели целое облако красных перьев и пуха. На моей бобовой грядке Альбатрос терзал соседского петуха!

— Цыть! — гаркнул дядя Федя.

Собака выпустила птицу, и петух зашагал прочь.

Так вот в чём дело! Я вспомнила, что в прошлый раз на грядке мы с тёткой Устиньей тоже видели красные перья...

Бобы были безнадёжно загублены. Но я их больше не жалела. Мне хотелось загладить свою вину перед Альбатросом. Ведь добрый пёс спасал мои бобы! И разве он виноват, что делал это неумело?..

С перепугу пёс забился под крыльцо. Он не хотел выходить на мой зов. Тогда я сама к нему полезла. Он глядел на меня насторожённо и виновато повизгивая. Я погладила длинную, узкую мордочку, ласково помяла мягкие, тёплые уши. В полутьме блеснули желтоватые белки, но не сердито, а приветливо.

— Красавец мой, умница... Хорошая собака, — говорила я Альбатросу и гладила короткую, чёрную шерсть.

Пёс тыкался холодным носом в мои ладони и всё рассказывал, рассказывал, даже подвывал тихонько. И я понимала, о чём он говорил.

Тамара Волжина

ЛЕТНИЕ СТИХИ

КОЛОКОЛЬЧИК

Неказистый, неприметный,

Он качает головой,

Не серебряный, не медный

Колокольчик голубой.

Колокольчик молчаливый —

Это маленький цветок,

Перезвоны-переливы

Не разносит ветерок.

Евгений Ильин

ОДУВАНЧИК

Одуванчик у дорожки

В пышной шапке,

С длинной ножкой.

Я нашла его в лесу,

Но с собой не унесу:

Лишь возьму его в букет,

Дунет ветер — шапки нет!

Л. Аграчёва

МАК

Только солнышко взойдёт —

Мак на грядке расцветёт.

Бабочка-капустница

На цветок опустится.