Я увидел в его глазах не то чтобы безысходность, но такую глубокую усталость, что мне даже стало немного не по себе.

— Всё так плохо? — посочувствовал я.

— Я во всё Леонтьевское дерьмище, — проговорил он, — окунулся буквально по уши, разгребая всё за года. Тут за одну ниточку потянули и столько всего вытянули, что вы даже не представляет. Поэтому сейчас столько всего навалилось… Я, знаете ли, не только вашим делом занимаюсь, но ещё всеми связанными. А тут сами понимаете: друзья прошлого начальника тоже давить пытаются. Хорошо, хоть Светозаров прикрыл со всех сторон. Здоровья ему крепкого.

— Хреновая у вас работа, — я искренне посочувствовал сыскарю. — И я рад, что ею занимаетесь именно вы.

— Да не говори, — покачал головой Салтыков. — Я вот едва успеваю все эти дела на пересмотр направлять. У меня половина казематов забита людьми, которые выжили за последние пять лет после вступления в силу Леонтьевских резолюций и которых я возвращаю обратно на дознание. Так что добавил ты мне работки, Виктор фон Аден, — вздохнул он.

— Ничего, — улыбнулся я. — Зато всё наладится, а самое главное, что справедливость восторжествует.

— Справедливость — это важно, — согласился Салтыков. — Ладно, извини, некогда болтать, дел действительно много.

— Без проблем, мы пойдём, зайдём к нашему другу.

Дальше мы с Тагаем отправились к Гризли. Его содержали действительно не в подвале, а на втором этаже, где, несмотря на зарешёченные окна, было достаточно уютно, если такое слово можно вообще употреблять в отношении тюрьмы.

Нас завели в специальную комнату для встреч, и туда же привели Медведева. Первое, что бросилось мне в глаза, — это широченная улыбка на его лице. Да и вообще он выглядел достаточно воодушевлённым. Но при этом, раскрыв мне широкие объятия, он подозрительно косился на Тагая.

— А кто это? — шепнул он мне.

— А это, — сказал я, указывая на друга, — один из членов нашей пятерки, про которую я тебе рассказывал. Это Тагай. Мы когда-то давно… — я подмигнул ему, — служили все вместе.

Ну, не мог же я в открытую, находясь в Тайном сыске, говорить про прошлую жизнь и каторгу, которую мы отбывали все вместе.

— Так что, по сути, это тоже твой друг, — закончил я.

— Ничего себе, — хохотнул Гризли. — Честно говоря, немного неожиданно.

После этого он подошёл к Тагаю и протянул ему свою огромную лапищу.

— Ну чё, дружище, приятно познакомиться.

— Взаимно, — улыбнулся Тагай.

— Что я могу сказать, спасибо тебе, Виктор фон Аден, — глубоким басом проговорил Гризли. — Да, уже, как видишь, отозвали меня со Стены, уже вызывали на допрос. И сестру вызывали, и Голицына тоже вызывали. Насколько я знаю, все показания совпадают, поэтому я жду, что будет дальше. Можно сказать, с нетерпением.

— Ну, а Салтыков сам к тебе приходил? — уточнил я.

— Приходил, — сказал Гризли и покачал головой. — Отличный сыскарь, кстати говоря. Почему он мне тогда не попался? Он бы и не послал меня к чёрту на куличики. А сейчас говорит, что да, шансы есть, но давление никуда не делось, поэтому будем бороться.

— Ну да, всё так, — кивнул я. — Смотри, у нас сейчас есть два варианта. Так сказать, в худшем случае мы получим помилование для тебя.

На это Гризли пробормотал что-то неразборчивое, и было оно больше похоже на рычание дикого зверя.

— Я понимаю, — кивнул я, — что тебя это не устраивает. В лучшем случае ты получишь реабилитацию. И, конечно, все надеемся именно на второй вариант. Но пойми, что не всегда можно сделать так, как хочется. Порой приходится мириться с некоторыми вещами.

— Да ты знаешь, — проговорил Гризли, — наверное, ещё некоторое время назад я бы стал упираться. Но сейчас я мыслю немного иначе. Если будет возможность получить свободу, чтобы просто жить, я воспользуюсь этим вариантом. Да, я хочу полной реабилитации. Я хочу наказать обидчиков, но я два года пробыл на Стене. Это не самые приятные два года. Но дело даже не в этом, — его могучие плечи поникли. — За это время случилось что-то с сестрой.

Полагаю, что было то ещё потрясение, когда он увидел, в каком состоянии находится Ярослава.

— Вот-вот, — сказал я. — Ты сам, твоя сестра… Непонятно, где остатки клана. Так ведь?

— Вот именно, — печально кивнул Гризли.

— Понимаешь же, что полная ответственность за весь твой клан сейчас на тебе, — уточнил я. — И вот когда ты выйдешь, ты должен помнить одно.

Он посмотрел на меня с интересом.

— Я всё прекрасно понимаю. Хочется отомстить, хочется набить морду, хочется отыграться и поставить всех обидчиков на место. Хочется, чтобы справедливость восторжествовала. Но на другой чаше весов — ответственность. И ответственность не только за себя. Ты видел, что за два года случилось с твоей сестрой? Остатки твоего клана? Ты даже не представляешь, где они. А тебе нужно возрождать род. Тебе нужно дальше искать то место, которое отзовётся на тебя энергетически. Перед тобой стоит столько задач, что зацикливаться на отмщении просто нельзя.