— И что ты от меня сейчас хочешь? Наши предки тысячелетиями скрывались за Стеной от этих демонов! Что ты мне сейчас предлагаешь? Что я, по-твоему, вот прямо сейчас должна сделать?

— Ну… — Светозаров замялся, посмотрел на свои огромные ладони, а затем снова перевёл взгляд на племянницу. И во взгляде этом читались твёрдость и решительность. — Я попрошу тебя вернуть Молчащих из ссылки.

Императрица, кажется, пыталась вскочить с постели, но у неё это не вышло, не хватило сил. Однако в тоне читалась настоящая ненависть.

— Ты как себе это представляешь? Простить Молчащих? — к её голосу примешивался лёгкий рык, который говорил о её настрое целиком и полностью. — Они заставили моего отца покончить с собой на моих же глазах! Они замыслили государственный переворот! А ты хочешь, чтобы я их простила и вернула из ссылки?!

— Я не хочу, чтобы ты их прощала, — спокойно ответил Светозаров. — Я хочу, чтобы они всего лишь выполняли свою роль по защите империи. Тебе нужно будет отправить кого-то из переговорщиков для того, чтобы они поговорили и объяснили, что ссылка для них завершена. Но ты не будешь их использовать тем способом, которым использовал их твой отец. Из-за чего, — Иосиф Дмитриевич поднял указательный палец вверх, — они, по сути, и взбунтовались. И против чего я лично был против с самого начала. Сейчас они нам нужны именно как менталисты для того, чтобы по одному человеку из их клана было на каждой пограничной заставе, на каждом опасном участке Стены.

— То есть ты считаешь, что они смогут отбивать ментальные атаки? — уточнила императрица.

— Как минимум, — ответил на это Светозаров. — Они их смогут чувствовать, возможно, смогут даже противодействовать. Но главное, если кто-то попытается сломить или заставить подчинить наших людей, они бы могли этому противостоять. В крайнем случае они могли бы сопротивляться сами и сообщить об этом дальше. То есть, если где-то что-то неладно, они смогут сообщить об опасности. Понимаешь?

Императрица тяжело вздохнула.

— Да, я понимаю, для чего они нужны. По сути, это живая сигнальная цепь, которая сможет передать просьбу о помощи дальше или хотя бы предостережение об опасности.

— Совершенно верно, — кивнул Светозаров. — И это то необходимое, что мы должны сделать для нашей империи, потому что благодаря им, по крайней мере, сможем перебрасывать свои резервы вовремя и давить наступление легионов.

— Скажу тебе честно, мне это совершенно не по нраву, — ответила Екатерина Алексеевна. — И могу сказать точно: лично я с ними никаких дел иметь не буду. Но если от этого зависят благосостояние империи, её безопасность и целостность… Той самой империи, которую я должна передать своему ребёнку… Так и быть, я сцеплю зубы. Отправь Рарогова, что ли… или Морозова. Кого-то из них. Они вроде бы с Молчащими нормально общались.

Екатерина Алексеевна откинулась на подушки, видимо, её самочувствие из-за нервов ухудшилось, но она продолжила говорить:

— От меня можешь передать им следующее: все оставшиеся будут реабилитированы, если не были задействованы в перевороте. Они будут служить, у них будет достойное жалование и все полагающиеся им гарантии. Работы на износ, как было при моём отце, не будет. Но при этом все они должны дать клятву, что не будут действовать против императорского рода. И чтобы в столице я их не видела вообще, — добавила Екатерина Алексеевна.

— Но так не получится, Ваше Императорское Величество, — проговорил Светозаров. — Представитель Молчащих должен находиться в столице для облегчения общения с родом.

— Хорошо, — решилась императрица. — Но тогда мы выбираем человека, который будет в столице, он должен дать личную клятву на крови, что никогда ничего не помыслит и не сделает в отношении императорского рода. Это единственное условие, при котором я буду терпеть хоть кого-то из этих менталистов в столице.

— Я прекрасно знаю твои страхи, — ответил на это Светозаров. — Но сейчас так надо.

— Я всё сказала, — оборвала его императрица. Она поджала губы, лицо её стало суровым. — Либо клятва на крови, либо в столице не будет ни единого представителя их клана.

Завтрак в резиденции Рароговых остро напомнил мне времена беззаботной юности. Мы сидели за столом практически в полном составе и болтали на разные отвлечённые темы. Не хватало только старшего брата, но, насколько мы знали, у него всё было отлично. Я даже залюбовался своими родными.

Мама, кажется, начала восстанавливаться после того, как пострадала от менталиста. Её волосы вновь начали приобретать обычный рыжий цвет, да и морщины разгладились. Сама она помолодела, особенно после того, как приехал отец. И мне даже было неважно, что совсем скоро мы поедем в родовые земли. Прямо сейчас это не играло никакого значения.

И вот за завтраком, когда мы смеялись над очередной шуткой отца, вдруг слово взяла Ада:

— Дорогие мои, мама, папа, брат, дедушка, — я даже немножко впал в ступор от такого официального обращения. — Одним словом, родные.

Ада широко улыбнулась.

— Я хочу объявить, что я приняла решение и я не буду поступать в академию магии. Вместо этого, — она посмотрела на мать, — я буду помогать маме исправлять ситуацию в институте благородных девиц. И даже если мама потом уйдёт, а я останусь, всё равно я буду, так сказать, мамиными глазами в институте. Буду присматривать за тем, что там происходит, и в случае чего смогу рассказать, если вдруг что-то там пойдёт не так. То есть, у вас будет свой агент в институте благородных девиц. Кроме того, я же уже побывала там и совершенно неожиданно даже для себя успела подружиться как с Ярославой Медведевой, так и с сестрой Николая Голицына. Так что компания у меня там будет хорошая. К тому же стараниями Анатолия Сергеевича Салтыкова Матрона тоже переводится к нам.