Солдаты бросают гранаты; вспышки и низкочастотный звук на мгновение заставляют шершня замедлиться. Тварь застывает на секунду, вздрогнув от ударов. Но его невероятная стойкость поражает – он не падает. Вместо этого, шершень с дикой яростью бросается на следующую цель. Он использует свои скорость и силу, чтобы сбить ещё двух бойцов. Одному ломает шею, другому наносит мощные удары, сбивая с него шлем и вгрызаясь острыми зубами в сонную артерию. Кровь хлещет фонтаном, а мерзкая тварь утробно рычит, вырывая из бьющегося в конвульсиях бойца куски плоти. К горлу подступает тошнота, и я резко отворачиваюсь, в панике закрывая ладонями визор шлема.

– Он убивает нас! – кричит Эванс.

– Продолжайте атаковать! – командует майор, но в его голосе слышится напряжение.

Затем следует ещё одна попытка оглушить тварь. Солдаты бросают сетки, пытаются обездвижить шершня, но он сбрасывает их с такой силой, что те разрываются на куски. Тварь издаёт рык, набрасываясь на очередного солдата – он не успевает уклониться, и шершень ломает его броню в районе груди, добираясь до мягких тканей.

– Стрелять на поражение! – резко меняет приказ Харпер, и солдаты немедленно открывают огонь.

Грохот выстрелов снова наполняет лес. Пули обрушиваются на шершня, но он продолжает двигаться, словно ни одно попадание его не ранит. Тварь совершает очередной бросок, направляясь к оставшимся солдатам. Всё происходит слишком стремительно… Но в этот момент Харпер решается на рискованный шаг, понимая, что шершень собирается атаковать очередного бойца. Майор бросается вперёд, вклиниваясь между мутантом и солдатом, принимая удар на себя. Тварь сбивает Харпера с ног, его тело отлетает в сторону, но даже это не заставляет майора потерять самообладание. Моментально, без малейшей паузы тот поднимается на ноги.

– Огонь! – выкрикивает Харпер.

Вновь гремят автоматные очереди. Шершень начинает замедляться. Его уродливое тело дрожит от причиненных ранений, но он всё ещё пытается двигаться, пытается сделать ещё один рывок, однако каждый следующий шаг даётся ему с трудом. В какой-то момент его мускулистые ноги подгибаются, и он падает на землю с глухим ударом.

В лесу наступает тишина. Никто не произносит ни звука. Время как будто остановилось. Я не верю, что всё закончилось. Все смотрят на лежащее на земле тело шершня, ожидая, что он может снова подняться. Но тварь мертва.

– Он мёртв? – голос Дилана доносится откуда-то сзади. Он осторожно подходит ближе, держа оружие наготове, способный выстрелить, если шершень вдруг снова оживёт.

Харпер тяжело дышит, осматривая тело твари. На его броне видны следы когтей, но сам майор цел. Он медленно подходит к поверженному мутанту, его шаги тяжёлые, но уверенные.

– Мёртв, – произносит Харпер тихо, скорее себе, чем кому-либо ещё.

Мои руки трясутся. Сердце рвется из груди, адреналин ещё пульсирует в жилах, но ощущение облегчения медленно начинает заполнять сознание. Всё закончилось. Мы пережили этот кошмар, но потеряли многих… Почему, черт возьми? Кто за это ответит?

– Откуда он здесь? – сипло спрашиваю я, сделав пару шагов в направлении майора.

Харпер резко оборачивается ко мне, мощная фигура в тяжёлой броне выглядит угрожающе. За тёмным визором шлема я не могу прочесть выражение лица, но его тон не оставляет места для сомнений.

– Заткнись, – грубо бросает он, его голос звучит холодно и безапелляционно. – Сейчас не время для вопросов. Все на базу. В медкорпус. Нужно убедиться, что никто не заражён.

Я невольно отшатываюсь от его резкости, стиснув зубы, чтобы не возразить. Внутри меня всё бурлит от противоречивых эмоций: страх, злость, вопросы, на которые я так хочу получить ответы. Но сейчас, похоже, никто не собирается ничего объяснять.

Харпер кивает Эвансу, который уже подзывает остальных бойцов. Все молча перегруппировываются, готовясь к отходу, но атмосфера наэлектризована до предела. Солдаты идут цепочкой, по бокам держат наготове автоматы. Никто не произносит ни слова – только тяжелое дыхание и шаги, отдающиеся эхом в ночной тишине леса.

Я чувствую, как холодный ветер пробирается сквозь броню, словно сама природа пытается предупредить, что здесь творится что-то по-настоящему неправильное. Шершень на острове… Это разрушает всё, во что мы верили.

Мы движемся обратным маршрутом, напряжение буквально витает в воздухе. Харпер, как и Эванс, не проронил ни слова с того момента, как приказал всем отходить. Их молчание гнетёт сильнее, чем любые угрозы. Ноги кажутся неподъёмными, нервная дрожь волнами пробегает по телу. Я не могу выбросить из головы шершня. Его рёв, его силу – все казалось таким нереальным, но шершень был настоящим. Я пытаюсь успокоить дыхание, но каждая мысль упорно возвращает к недавним ужасам. Как эта тварь обошла защитную систему Полигона?