Это не похоже на обычную проверку или стандартную процедуру. Никакого транспорта, только ряд солдат, готовых открыть огонь. Я впадаю в ступор, внутренности сжимаются, ощущение неминуемой опасности парализует разум.

Шепот недоумения прокатывается по рядам инициаров. Даже Харпер замирает, прежде чем делает шаг вперёд. Он явно не ожидал увидеть такое приветствие. Его голос, хоть и звучит ровно, пропитан напряжением.

– Что происходит? – бросает Харпер, глядя прямо на генерала.

Одинцов делает медленный шаг вперёд, его голос разносится в тишине, словно ледяной ветер:

– Ты лучше всех знаешь, что ошибки на Полигоне могут стоить жизни не только тебе. Я предупреждал, – в его словах ощущается безжалостная решимость. – Никаких исключений, Харпер.

Майор заметно напрягается, его руки сжимаются в кулаки, но он не двигается с места. Невозмутимое лицо словно высечено из камня, но внутри явно кипит что-то опасное. Мы все понимаем, что ситуация выходит за пределы обыденного, но что конкретно происходит, не знает никто.

– Огонь! – чётко и безэмоционально отдаёт приказ генерал.

– Что? – испуганно восклицает Теона, до боли сильно схватив меня за руку. – Она – дочь президента. Вы не можете нас убить!

Ее слова тонут в парализующем страхе, накрывшем удушающей волной каждого инициара. Я шокированно смотрю на невозмутимого Одинцова, на выстроенных солдат, на направленные в нашу строну дула винтовок. Всё кажется нереальным, страшным сном, из которого хочется вырваться и проснуться, но выстрелы раздаются слишком быстро.

Время словно сжимается в единый сгусток ужаса. И прежде, чем кто-то успевает среагировать, начинают греметь выстрелы. Всё происходит слишком быстро – крики, паника, хаос. Кто-то из инициаров отчаянно кричит, но его голос теряется в грохоте. Я не успеваю ничего осознать, как вдруг оказываюсь за спиной Харпера. Он действует инстинктивно, словно это неосознанное решение. В следующий миг его сильное тело тяжело обрушивается на меня, сбивая с ног.

Будто подкошенная, я заваливаюсь на холодную землю, и в этот момент очередная пуля врезается в мою шею. Острая боль пронзает сознание, заставляя меня захлебнуться от шока. В глазах темнеет, и мир вокруг начинает исчезать, как будто кто-то резко выключил свет. Последнее, что я слышу – хриплый стон Теоны, и глухие звуки падающих тел, а затем меня поглощает непроглядная темнота, и я погружаюсь в неё, теряя ощущение реальности…

Ветер… теплый, обволакивающий… наполненный соленым дыханием океана, едва уловимо касается моих губ, ласково раздувает волосы, бросая темные пряди мне в лицо. Вскинув руки, я ловко заплетаю их в густую косу, чтобы ничто не мешало любоваться бескрайним океаном, простирающимся до самого горизонта, где голубая гладь сливается с лазурной синевой неба. Вода, сверкая под солнечными лучами, словно танцует, меняя цвет от яркой бирюзы до глубокого индиго. Катер режет воду, как ножом через шёлк, рассекая её ровные, но полные жизни волны. Нет ни страха, ни тошноты… Только захватывающие дух восторг и предвкушение чего-то неизведанного.

Это мое первое путешествие за границы Улья… Я считала дни до отправки, и теперь не хочу пропустить ни минуты, ни мгновения ослепляющего ощущения свободы. Судно вышло из порта на рассвете, с тех пор прошло почти пять часов, но однообразный пейзаж за бортом мне совершенно не наскучил, напротив – я не могу отвести взгляд от пенящихся гребешков волн, переливающихся серебром в отблесках солнечного света.

Океан здесь совсем другой… Он живет, шепчет, дышит, переливается в солнечных лучах и не несет никакой угрозы… За пределами плавучего острова океан тоже свободен, как и я сейчас.

Не дав мне налюбоваться буйством оттенков синего, погода вдруг резко меняется. Пронзительно-голубое небо за считаные минуты затягивает серыми тяжелыми тучами, ветер усиливается, обдавая меня холодными брызгами, взбесившиеся волны меняют цвет, наливаясь чернотой…

– Ари, пойдем в каюту, шторм вот-вот начнется, – на мои плечи опускается тяжелая куртка брата.

Эрик бережно привлекает меня к себе, обнимая своими сильными руками. Мне хорошо и спокойно рядом с ним. Уверена, что пока он рядом, со мной ничего не случится. Я завороженно смотрю на бушующую стихию, не в силах заставить себя сдвинуться с места. Волны становятся всё выше, их гребни вспениваются, ударяя в борт катера. Судно сильно качает, ветер уже не ласковый и теплый, он режет кожу, холодит дыхание.

– Ари, здесь небезопасно, – снова зовет брат, его голос звучит настойчиво и чуточку тревожно. Раз он волнуется, значит, и правда пора уходить, пока нас обоих не смыло с кормы. Вряд ли бы Эрик это допустил, но зачем искушать судьбу.

Я позволяю брату отвести меня в каюту. Оказавшись внутри, стряхиваю воду с волос и с благодарной улыбкой возвращаю ему куртку.

– Оставь, я взял ее для тебя, – немного напряженным тоном отзывается Эрик. Я и правда замечаю, что его боевая экипировка не требует каких-либо дополнений.

– Шторм, это плохо? Да? – догадываюсь я.

– Хорошего мало. Я проверял сводки, и они не предвещали ухудшения погодных условий, но океан любит преподносить неприятные сюрпризы, – тяжело вздохнув, брат плотно закрывает за нами дверь, как будто ставя невидимую преграду между нами и чем-то, что остается снаружи. Внутри тепло и довольно уютно. Отец лично выбирал судно для моего первого путешествия, поэтому на комфорт в каютах жаловаться не приходится.