— Внимание, внимание, внимание! Внимание! Внимание! Внимание! Сегодня из амбулатории сбежал человек. Рост сто семьдесят пять — сто восемьдесят. Казах. Волосы прямые, с проседью. Крепкого телосложения. Усатый. Глаза карие, темные. Слегка рябой с левой щеки. Был одет…

Оставив Алмаза с трубкой, Шара бросилась к сумке, рылась в ней, пока не достала бритвенный станок. Наскоро смочив усы Дархана, Шара смазала их почти засохшим кремом для рук и принялась брить. Дархан морщился, мучился, но терпел. Схватив ножницы, как смогли, укоротили над ванной шевелюру и тут же спалили углями из жаровни.

— Что это у тебя? Демодекоз? — Шара провела пальцем по красноватой ряби на щеке Дархана. Тут же смазала зубным порошком, в который добавила немного воды. Получилось не очень. Пришлось вытащить румяна. Теперь Дархан походил то ли на клоуна, то ли на извращена, то ли на гостя, переодевшегося в невесту на второй день русской свадьбы. Такой привлечет внимание и без усов. Пришлось все смывать. Второпях бегали, подсвечивая себе динамо-фонариком. Свечей не зажигали. А ключи от Шариной машины все не находились.

— Может ну ее нахрен, пешком дойдем?

— Ее завтра же заберут. Машина всегда пригодится. Ты говорил, там есть, где спрятать.

Алмаз оттопырил большой палец вверх.

— Гараж там супер. Никогда не найдут, хоть сто лет ищи.

В темноте уронили ружье. Дархан, светя фонариком, поднял его.

— Ты весь арсенал решил захватить?

Алмаз пожал плечами.

— Я же не знал, сколько их будет.

Противно и тревожно во дворе заскрежетали тормоза. Алмаз и Дархан едва успели подбежать к кухонному окну, чтобы заметить, как в подъезд споро врываются трое. Даже в тусклом свете фонаря было видно, как побледнела Шара.

— Не открывай. Постучат и уедут.

— Нет. Выломают дверь. Прячьтесь. Я их отошью. Быстрее.

Последнее слово она сказала шепотом, а через пару секунд град ударов обрушился на дверь.

— Эй, старуха, открывай скорее. Обыск делать будем.

Шара осторожно подошла к двери.

— Я уже спать легла. Что у вас? Раненый?

— Открывай. Алмаз наших бойцов отравил. Один умер. Да открывай скорее.

Немного подумав, Шара начала возиться с замками. Едва дождавшись последнего щелчка, в квартиру, грубо оттолкнув Шару ворвались трое. Ярко светя фонарями, стали осматривать коридор. Им все же пришлось остановиться, когда Шара встала на их пути.

— Старших уважать не учили? Ты мать дома тоже толкаешь?

Здоровяк с автоматом злобно посмотрел на Шару. Неуклюжий толстяк сделал вид, что смотрит в стену. Молодой парень с козлиной бородкой, сжав губы уточкой, затараторил.

— Тате, формальность это. Формальность это. Мы сейчас все осмотрим и уйдем.

Здоровяк злобно обернулся к нему.

— Че ты там бормочешь? Тебе Закир что сказал? — Он перевел взгляд на Шару, — слышь, бабка. Вам с Алмазом доверия нет. Алмаз уже у нас. Тебя тоже забираем. Пока не выясним, что да как, посидите в карцере. Собирайся по-быстрому. Да смотри, штаны не обосри от страха. Он засмеялся грубым, неприятным смехом. Шара залепила ему звонкую оплеуху, на что здоровяк ответил так, что несчастная женщина отлетела к шкафу. Толстяк с ужасом посмотрел на здоровяка.

— Алихан? Дебилсын ба?

Алихан злобно и вопросительно кивнул ему головой. Оторопевший толстяк спросил уже значительно вежливее.

— Ты с ума сошел что ли? Пожилого человека… это же наш врач…

Отпихнув толстяка, Алихан вцепился в горло Шаре. Та, захрипела, едва не теряя сознания.

— Я из тебя, старая курица, всю душу вытреплю. Вы моего племянника, суки, отравили. Говори, тварь, кому яд продали?

Дархан заметил, как мимо него пробежал Алмаз и наставив пистолет на троицу, закричал:

— Отпустил ее, сука! Быстро отпустил!

Договорить он не успел. Алихан отточенным приемом прошел Алмазу в ноги и подбросил так, что Алмаз с треском ударился головой об стену.Толстяк и козлобородый тут же принялись избивать его. Алихан же, оттащив их могучей рукой, прицелился в голову Алмаза из автомата.

Пбых! В крохотном коридоре ружейный выстрел гремел так, словно работала тяжелая артиллерия. Алихан, которого выстрелом отбросило к толстяку, еще пару секунд в недоумении смотрел на Дархана, затем обмяк, изо рта густой темной струей полилась кровь, толстяк с трудом сдерживал бездыханное тело.

Пбых! Выстрел развернул толстяка на сто восемьдесят градусов и заставил сползти по стене, оставляя широкий кровавый след на пенопленовых обоях.

Упав на колени, козлобородый запричитал:

— Агашка, умоляю, не убивайте… Не убивайте… Умоляю… Я никому не скажу… Никому… Нанурсун, нанурсун, хлебом клянясь, — он растопырил пальцы на руках.

Д-дуф! Парень с удивлением и какой-то подростковой обидой смотрел на Дархана. Из маленького отверстия на щеке узкой струйкой полилась кровь, глаз заплыл и провалился куда-то вниз. Парень повалился на бок. Дархан резко обернулся. Сжимая дымящийся пистолет Алмаза, Шара разглядывала мертвого парня.