— Не я! Не я выдумал весь этот кошмар! А теперь вот — ни жены, ни сына. Заживо сгорели в чертовой машине. Я выжил. Только зачем? Я тебя спрашиваю, заче-е-ем! — Закир поднял глаза к небу и погрозил кому-то пальцем. Посмотрев на Алмаза, продолжил.

— В этом бардаке мы бы сожрали друг друга в первые недели. Я, именно я собрал людей. Я навел порядок. Я защитил город от мародеров. Что мне с ней делать? Как быть? Ты скажи? Она… она приходит и тащит. Ночью. Когда все спят. Матерей. Беременных. Влюбленных. Всех без разбора. Ты видел тела? Видел их лица? Что она с ними делает?..

Подбежал охранник, молча протянул Закиру кружку с водой. Выпив почти всю, Закир крякнул и стал говорить спокойным, вкрадчивым голосом.

— Ты вкусно ешь, сладко спишь. А мои люди по городу ходят ночью. Думаешь — не боятся? Мародеры совсем озверели. А у меня на патруль по три ствола. И то самых паскудных. А что до жертв — то вы с Шарой даже не заикайтесь мне тут. Пойдешь к ней туда, в кресло? А Шара твоя пойдет? Вот, глазки прячешь, рот на замочек. Потому что знаешь — не притащу я жертву, вползет к любому в квартиру и утащит, чтобы тело истерзанное через недельку-другую подбросить.

Закир постепенно взял себя в руки.

— И к этим… жертвам… — Закир хотел сказать что-то еще, но передумал, — вы с Шарой тут не отвертитесь. У вас руки по локоть в крови… — Закир погрозил Алмазу пальцем, — ты, доктор, ценен для нас, пока лечишь! И слушаешься. Вот чего ты возмущаться стал, когда мои ребятки тебе пациента принесли? Что ты ему для отвода глаз укол сделать не мог?

— Не умею… лечить… для отвода глаз…

Закир поднялся и облокотился на низкий стол.

— А, надо. Надо, понимаешь?! Надо людям показать, что у меня везде контроль и забота. В дисциплине вся сила. Только так выжить получится.

Алмаз невольно усмехнулся, отвернувшись тихо спросил.

— Сколько нам еще так выживать? Десять лет? Двадцать?

— А это, пока я жив. Как крякну, так и начнется — мародеры растащат город, а родственники жертв вырежут всех солдат из мести. Тебя тоже, доктор, вырежут. Знают, что я тебе покровительствовал. Никакие бинты и микстуры не спасут. Народ, когда звереет, о последствиях не думает. Потом, через пару недель, кто-нибудь может и скажет, что понапрасну доктора замочили. Да поздно уже.

Допив чай, Закир хлопнул в ладоши.

— Будет тебе пленный. Выпотрошим сейчас из него, что там он у тебя такого ценного стырил. А вот и он, — Закир недобро улыбнулся. Алмаз резко повернул голову, хрустнули шейные позвонки. Два дюжих бугая держали за руки свежеизбитого мужчину. Его лицо затекло и опухло. Из носа до сих пор сочилась кровь. Это был не Дархан.

Закир подошел к пленнику вплотную. Похлопал по щеке. Последний шлепок был такой силы, что больше походил на порядочную плюху. Ласковым лисьим голосом Закир спросил:

— Ну что скажешь в свое оправдание?

С трудом подняв на Закира глаза, пленник, едва разлепляя губы, сурово проговорил:

— По… пошел ты…

Чудовищной силы удар заставил мужчину согнуться и потерять сознание. Закир, спросив воды, плеснул ему полную кружку в лицо. Похлопав по щекам, заметил, как с трудом открылся затекший правый глаз.

— Ну… сам расскажешь или пассатижи принести?

— Что… говорить?.., — пленник говорил неразборчиво, больше булькал, Алмаз с трудом понимал его, — Еды нет, лекарств нет. Сестра моя от голода еле ноги волочит. Вот, заболела. А врачи наши, — Алмазу на секунду показалось, что пленный посмотрел на него с презрением, — у них и таблетки не допросишься. Варенье… с чаем хотел сестре…

Закир поморщился.

— Какой чай, какое варенье?

Охранник тут же встрял в разговор.

— Они бабку с пятого этажа выбросили…

Закир в недоумении посмотрел на пленного, потом на охранника, затем на другого. Пленный, едва шевеля губами, продолжил.

— Убивать не хотели… Принесли ей вафельницу, ножи, столовые приборы… Все, что было. Не захотела сменять… Кайрат припугнуть хотел… перестарался… варенье взяли, а бабку… думали, как несчастный случай… обставить… не получилось…

Пленный горько усмехнулся, потом закашлялся. Закир в недоумении поднял с дастархана десертный нож, зачем-то показал его Алмазу, а потом в слепой ярости напал на пленного, нанося удары в лицо и горло. Опомнился лишь тогда, когда оба охранника, Алмаз, да и сам Закир были с ног до головы забрызганы кровью пленного, превратившегося в обезображенную растерзанную куклу. Как ни в чем не бывало, Закир вытер нож о рубаху пленного и сказал.

— Все это хорошо и очень интересно, но причем тут варенье? Мне мотоциклист нужен.