— Я вот что вспомнила, в плохих детективах убийцей оказывается незаметный третьестепенный персонаж. Персонаж, который в романе упоминался один-единственный раз, и то случайно, вскользь. Что-то типа старьевщика с тележкой, проходившего мимо окна жертвы в день убийства, или неказистого официанта, подававшего горячее. В финале, как правило, выясняется, что старьевщик или официант — суперзамаскированный, обделенный мстительный родственник, рассчитывающий на огромное наследство. А в жизни так не бывает. То есть я надеюсь, что так не бывает. Ведь иначе нам эту загадку ни за что не разгадать. Ежели вдруг выяснится, что покушался на тебя и на Галкину ваш детсадовский одногоршочник, давно лелеющий обиду за безжалостный отъем горячо любимой игрушки, честное слово, обидно.

— Не сходится, дорогая моя. Олечка постарше меня будет. И одногоршочники у нас соответственно разные получаются, — засмеялась Машка. — Но не зря я тебе разрешила рот открыть. Я тоже надеюсь, что преступник — лицо нам известное или хотя бы знакомое. И с наследством у меня тоже разные ассоциации возникают. Дежа вю просто.

— Конечно, дежа вю. Илларион ведь — Гришкин родственник. А Денис — всеобщий приятель, с которым родственных связей нет, но некоторое давнее знакомство прослеживается. И оба вокруг тебя крутятся. И богатеют со скоростью звука.

— Это мне и самой отлично известно.

— Так что там с планом? Хоть пунктиром изобрази.

— Слушай. Надо будет их проверить.

— Да, как свежо и оригинально. Каким образом проверять будем? — Тонька рвалась в бой.

Сергеева поудобнее устроилась на стуле и вытянула ноги.

— Я позвоню и скажу, что знаю, кто убил Гришку. А дальше буду ждать реакции.

— Потрясающая идея! И какая, по-твоему, ожидается реакция? — Тонька покрутила пальцем у виска.

— Ну, он себя выдаст обязательно. И я пойму, что не ошиблась.

— А звонить будешь по очереди, да? Сначала Денису, потом Иллариону?

— Еще не решила. Может, сначала Иллариону. Все-таки он родственник.

Сергеева лукавила. Она прекрасно знала, кому позвонит. Да и подозревала она только одного человека.

Тонька разволновалась окончательно.

— Это не лезет ни в какие ворота, подруга. А если он тебя грохнет? Только знай, что Гришка уже не успеет помочь спасти твое бренное тело и бессмертную душу!

— Не вопи. Зато мы тогда точно будем знать, что он и есть убийца.

— То есть тебя привлекает роль подсадной утки?

— А я и так в этой роли уже который день маюсь. Зато после моего плана есть надежда, что пьеса закончится.

— Надо рассказать нашим детективам о твоих опасных идеях. Пусть хоть подстрахуют тебя. Но в целом мне весь твой план не нравится. Ни капельки.

— Конечно, Печкину я расскажу и Илье расскажу только после того, как позвоню.

— Это еще почему?

— Хочу поставить их перед фактом. Тогда они не смогут ни остановить меня, ни отговорить, и выйдет все по-моему.

— Между прочим, кандидаты, скорее всего, во Франции прохлаждаются. Так что звонить тебе некому.

Тонька с победоносным видом уставилась на Марью. Но Машка не сдавалась.

— Во Франции или уже в России — значения не имеет. Отреагировать нехорошему человеку все равно придется.

— Маш, у тебя с головой все в порядке?

— Не трави мне душу! У тебя есть более безопасный план? Или, может быть, идея?

— Нет у меня ни плана, ни идеи. Только твой планчик мне категорически не нравится. Неужели ты сама не понимаешь, насколько он опасен и безумен? А если после твоего звонка нервный абонент больше миндальничать и времени терять не будет, а?

— А кому сейчас легко? — хорохорилась Машка. — Честно сказать, мне и самой такая стратегия не очень по душе, но ничего другого я не придумала. А жить вот так, все время под страхом смерти или инвалидности, я больше не могу. Понимаешь? Я устала как собака и все время настороже. Чего-то жду. Все время в страхе. Вымоталась совсем.

— Господи, Машка, что же делать? — в глазах Тоньки появились слезы.

— Вот именно, делать! Сама на вопрос и ответила.

— Маш, надо все-таки Печкина с Ильей проинформировать. Иначе нельзя.

— Я их информировать не буду. И тебя прошу не делать этого, пока я не сделаю контрольный звонок.

— Ужас какой! Контрольный звонок. Бред. А когда и кому звонить собираешься?

— Достала ты меня. Как на допросе! Тут подумать надо.

— Эх, милая. Не бывала ты, видать, на допросах! — Тонька входила в роль многоопытной подруги, которая повидала на своем веку слишком много.

— А ты бывала? — искренне удивилась Марья.

— Да, один раз. Удовольствия не получила. Было это еще в студенческие времена. У меня была приятельница Гуля, личность выдающаяся и азартная. Как-то раз захожу я к ней в общагу, чтобы вместе на репетицию пойти. Мы в то время посещали занятия в агитационном театре-студии при институте, спектакли ставили.