— Ну да, причём несколько. Непонятная сигнализация. Новая какая-то.

— Новая, говоришь? Может быть… Огоньки не мигали? — допытывался Владлен Никитович с возрастающим волнением.

— Вроде бы нет… — тревога передалась и Никите, он поставил бокал на инкрустированный золотом журнальный столик и вскинул взгляд на отца: — Что-то не так?

— Не так, сынок, очень даже не так. Это регистратор! Включённый. И он всё записал.

— Что делать, пап? Может, пошлёшь кого-нибудь за ним?

— Нет, сынок! Чужих подключать нельзя. Сделаешь всё сам!

Ночь растворяла в себе едва уловимый запах опасности. Страх расползался повсюду, забираясь в самые потаённые уголки. Именно ночью свершаются самые большие злодеяния. Темнота многих пугает, а свет почти всем вселяет надежду.

И это объяснимо.

Когда видишь опасность перед собой, можешь правильно оценить возможности, рассчитать силы и принять верное решение. Ночью же почти всегда сделать это сложно. Всё происходит внезапно и непредсказуемо. Но лихие люди по этим же самым причинам для своих мероприятий выбирают именно ночь…

Никита осторожно пробирался по безлюдной улице. Темнота. Лишь вдалеке одинокий фонарь, подставив небу светильники-тюльпаны, высвечивал небольшой пятачок под собой.

Всё было, как и вчера. Холод. Пустынные улицы. Свет фонаря. И старенький «Фольксваген-Пассат» одиноко стоящий в нескольких метрах перед пешеходным переходом. Подфарники не горели — или выключили, или аккумулятор окончательно разрядился.

— Прекрасно! — сквозь зубы прошипел молодой человек. — Очень хорошо…

Озираясь по сторонам, подошёл. Заглянул в салон. Никого. За лобовым стеклом сверху на присоске увидел регистратор. Огоньки сегодня не светились.

— Ах ты, маленький гадёныш! Утух без жрачки! — усмехнулся. — Щас мы тебя пожалеем…

Вынул из-за пазухи молоток и резко ударил по небольшому треугольному окошку со стороны водителя. Стекло рассыпалось, брызнув в салон мелкими прозрачными бусинками. Присел за авто. Замер. Прислушался. Тишина. Никого.

Очистил проём от осколков — отец подсказал. С одной стороны, чтобы случайно не пораниться, с другой, чтобы было непонятно, то ли стекло такое чистое, то ли его там вообще нет. Кто будет без нужды приглядываться? Так что заметят не сразу. Просунул руку, открыл дверцу, схватил регистратор и, стремглав, ринулся прочь…

И вновь дом родителей. Несмотря на поздний час, его ждали. То же самое мягкое кресло и неизменное сухое вино.

— Батя, всё прошло тип-топ, — прихлёбывая из бокала, возбуждённо вещал Никита. — Ни одной живой души. Проверял! Теперь всё?

— Сейчас узнаем… — вставив карту памяти в слот ноутбука, сказал хозяин дома.

Вспыхнул экран. Поколдовав с кнопками, Владлен Никитович открывал файл за файлом. Напряжённо всматривался в изображение, неудовлетворённо качал головой и, наконец, выдал:

— Всё напрасно, сын…

— Что? Что не так? — Никита так быстро оторвал фужер от губ, что часть жидкости выплеснулась, стекая на рубашку и брюки.

— Это не та карта памяти. Смотри, — отец ткнул пальцем в экран. — Этот файл первый, а этот последний. Обрати внимание на число, время. Не улавливаешь?

— Не совсем… — тыльной стороной ладони Никита вытер губы.

— Господи! И чему тебя только учили? Самая старая съёмка сделана гораздо позже вчерашней ночи. То есть после того, как ты… Но память на карте заполнена меньше, чем наполовину. Улавливаешь?

— Пап, что это значит?

— А значит это, сынок, что карта памяти не та. Нам нужна другая. Эта новая, использованная лишь частично…

— Как новая? А где старая? — Никита поставил фужер на столик. — Ту карту нужно срочно найти!

— Радуешь, сынок. Наконец-то и ты свою соображалку включил…

— Ну и как мы это сделаем? — Никита стряхнул капли вина с рубашки, взял бутылку, хотел плеснуть в бокал, но передумал, приложился к горлышку и принялся жадно вливать в себя чудесный солнечный напиток.

— Есть варианты, — принялся размышлять вслух Владлен Никитович. — Узнаем, чья это машина. Найдём хозяина, а там будем смотреть по ситуации… Может, хозяин регистратора и сам не знает, чем владеет. Или постараемся договориться…

— А если договориться не сможем? — Никита оторвался от бутылки.

— На нет и суда нет…

— Что это значит, папа? — Никита с ужасом посмотрел на родителя.

— То и значит, — Владлен Никитович не отвёл взгляда. — Всё. Иди отдохни. Так или иначе, но решим нашу проблему.