Он был уверен, что этот фильм должен был быть трёхмерным и цветным - в оригинале ибо, рассуждал он, если мы уже сегодня способны создавать трёхмерные цветные изображения с помощью голографии, то чего же должны были достичь в этой области те, кто, несомненно, намного опередил нас в космонавтике и металлургии? К сожалению, использованная импровизированная технология могла обеспечить только чёрно-белое киноизображение, но и этого было достаточно; мы скоро это увидим; и он пригласил всех в проекционный зал.

И вот теперь Бертель сидел здесь, после того как ему, как и всем остальным, объяснили устройство аппарата: как возбуждаются спирали, где берётся модуляция, как сканируется изменение частоты в инородном материале и как всё это происходит автоматически, миллиметр за миллиметром, саморегулируясь.

Там Шварц восседал за пультом управления с бесчисленными цветными лампочками, кнопками и циферблатами, чьи маленькие, ярко-красные язычки мерцали взад и вперёд. Оттуда толстые, обтянутые металлом кабели тянулись к массивному чёрному ящику – модулятору. В передней части этого шкафа находилась метровый телевизионный экран, на который теперь с ожиданием смотрели не только Бертель, но и вся публика.

Всё началось с тихого жужжания. Оно напомнило Бертельу звук, который завораживал его в детстве, когда он прикладывал ухо к телеграфному столбу, а ветер свистел и завывал в проводах над ним.

Экран засиял. По экрану забегали и замерцали яркие полосы. Хельга схватила Бертеля за руку. Шварц нажал тускло светящуюся кнопку, и мерцание повиновалось ему. Экран лежал спокойным, светло-серым. Постепенно он наполнился контурами. Сердце Бертеля ощутимо забилось; облака летели к нему так неожиданно, и вот он увидел фрагмент пейзажа. Там были реки, долины и горы; скорость не могла быть большой. Горы, рельеф которых казался почти трёхмерным, приближались всё ближе и ближе; ему показалось, что кинооператор, или кто там, чёрт возьми, это снимал, вот-вот приземлится. Он снова вздрогнул, потому что внезапно услышал звуки, похожие на далёкую птичью трель, затем высокие и пронзительные, странно жужжащие и мерцающие, очень быстро. Раздался металлический призвук; Бертель никогда не слышал таких звуков; это показалось ему жутким.

Звуки оборвались так же внезапно, как и начались. На экране Бертель увидел, как скалистый выступ приближается всё ближе и ближе, изображение становилось всё спокойнее, а затем замерло.

Что это было? Космический корабль, изследовательская ракета? Всё это показалось ему странно знакомым.

Внезапно перед Бертельом возник пейзаж; что это было, где это было? Панорама медленно проплывала мимо, и вдруг Бертеля осенило: - Это же Доломиты, вон там, Три Вершины! Это может… только… это, должно быть, из Розенгартена!
– — воскликнул он возбуждённо.

– Розенгартен? Это хорошо, я просто хотел узнать — вмешался Амбрасян.
– Но, пожалуйста, продолжайте смотреть.

Бертель завороженно наблюдал за происходящим на экране. Снова раздался щебет, всё больше и больше гор и долин двигались мимо. Он увидел траву, скудное альпийское пастбище, где росла даже горечавка, затем на краю поля зрения показались низкие кусты.
– Розы, альпийские розы!
– — крикнул он вполголоса. Рука Хельги сжала его руку. Неожиданно изображение померкло, щебетание прекратилось, и в комнате повисла тяжёлая тишина.

– Вы подтвердили наши подозрения — нарушил Амбрасян молчание.
– Розенгартен, высадка около 400 года н.э. К сожалению, записана лишь малая часть вашей спирали. Остальная часть, примерно девять десятых, пуста. Мы подсчитали, что такая катушка легко вместит фильм продолжительностью полтора часа. То, что мы видели здесь, длилось чуть меньше двенадцати минут. Судя по всему, камера, назовём её так, была установлена снаружи и должна была записать высадку. Звук мог быть речью с космического корабля. Затем произошла авария, корабль столкнулся с землей, и спираль отбросило от камеры. Больше мы ничего не знаем, да и то лишь догадки. Мы можем лишь предположить, что корабль не взорвался, а экипаж благополучно спасся; иначе не было бы короля Лаурина.

– Какая невероятная история!
– — воскликнул Бертель.
– Я даже не до конца понимал это, когда смотрел. Мы слишком привыкли к этим изображениям в наш век полётов, кино и телевидения. Но чтобы это произошло более полутора тысяч лет назад — это непостижимо Он глубоко вздохнул и встал, взволнованный, как никогда в жизни, и не только потому, что это было его открытие, его спираль. Вести из далёкого прошлого, аудио-, видео-, кинематографическая информация о чём-то, что давно сгустилось в сказку, легенду... Гном Бертель! Его взгляд упирался в чёрный экран.

– Давайте сделаем небольшой перерыв, а затем рассмотрим, что же содержит спираль "Иван"

Вот это день!

***

На этот раз экран был гораздо менее ярким. Начался звук: щебетание и писк, пронзительные звуки. Бертельу показалось, что это был более чёткий нюанс для его уха. Вот медленно и робко загорелись один, два, несколько огоньков: звёзды, светящиеся точки. Затем в поле зрения появилось огромное тело. Земля, наша Земля!

Хотя он часто видел фотографии Земли, подернутой дымкой и окруженной клочьями облаков, с коричневыми и красноватыми пятнами, горами, континентами, цветные и трёхмерные, на этот раз Бертель был глубоко тронут. Это была его Земля, не сегодняшняя, не в обрамлении современных существ; кто знает, сколько сотен лет назад инопланетяне видели и запечатлели её такой, кто знает, сколько метеоритных ударов и солнечных ветров пронеслось над спиралью Кириленко, прежде чем он увидел её лежащей там – случайно, как и его собственная находка в розенгартене тогда! Земля, в четыре раза больше полной Луны в ночном небе, висела на экране. Полная Земля! Были отчётливо видны пелена облаков и очертания Африканского материка. Медленно они исчезли, и на снимке появилось ослепительное сияние, от которого болели глаза. Хубер знал, что это зазубренный край Луны, ярко освещённый Солнцем; теперь она занимала половину экрана; были отчётливо видны отдельные кратеры.