Мы двинулись дальше по галерее воспоминаний, каждый шаг давался всё тяжелее. Воздух вокруг нас сгустился, приобретая странную вязкость. Внезапно по спине пробежал холодок — нас кто-то наблюдал. Не физически, а… иначе. Словно чьё-то сознание потянулось к нам из самых глубин амулета, древнее и чуждое.

— Ты чувствуешь? — прошептал я, инстинктивно понизив голос.

Гаррет замер, его глаза сузились, а рука медленно, будто против воли, потянулась к медальону на груди.

— Кто-то идёт, — выдохнул он. — Кто-то… из прошлого.

Температура вокруг нас резко упала. Дыхание превратилось в пар, хотя холода я не чувствовал. Ближайшее воспоминание — неясный силуэт в тумане — вдруг задрожало, искажаясь, словно отражение в потревоженной воде. Свет внутри него стал ярче, концентрируясь в человеческую фигуру.

А потом он шагнул к нам — молодой мужчина в изорванной одежде, с кровью на висках и решимостью во взгляде. Александр. Не просто фрагмент памяти, а нечто большее — в его глазах светилось осознание, понимание происходящего. Он смотрел прямо на меня, сквозь меня, во мне.

— Матвей? — голос звучал одновременно отовсюду и ниоткуда. — Это действительно ты?

Я застыл, не в силах шевельнуться. Горло перехватило. Эта встреча была невозможной, нереальной. И всё же глубоко внутри что-то отозвалось — кровная связь, которую не могли разорвать ни смерть, ни время. Части меня, о существовании которых я даже не подозревал, словно очнулись от долгого сна.

— Да, — наконец выдавил я. — Только теперь меня зовут Макс.

Губы Александра тронула слабая улыбка:

— Имя не важно. Кровь не обманешь. — Он перевёл взгляд на Гаррета. — Ты сохранил амулет. И нашёл его. Спасибо, старый друг.

Гаррет коротко кивнул:

— Я сожалею, что не смог сделать больше.

— Ты выполнил главное, — ответил Александр. — Наследие сохранено. — Он снова посмотрел на меня. — Ты выжил. Значит, не всё потеряно.

— Амулет убивает меня, — сказал я, переходя к причине нашего визита. — Мне нужен ключ деактивации.

Александр кивнул, его лицо стало серьезным:

— Ты не прошёл подготовку. Твоё тело и разум не готовы принять всю силу наследия. — Он протянул руку, почти касаясь амулета на моей груди. — Но я могу помочь.

Пространство вокруг нас внезапно изменилось. Теперь мы стояли в дворцовом саду под звёздным небом. На скамейке сидели двое — Александр, уже молодой мужчина около двадцати лет, и я — маленький трехлетний ребенок.

— Помнишь этот день? — спросил Александр. — Это было всего за месяц до переворота. Один из наших последних спокойных вечеров.

Я покачал головой:

— Я не помню ничего из той жизни.

В глазах Александра мелькнула грусть:

— У меня было предчувствие. Отец уже предупреждал о возможной опасности, и я хотел… оставить что-то. Что-то, что связало бы нас, даже если нас разлучат. — Он улыбнулся воспоминанию. — Ты так забавно пытался повторять за мной.

Молодой Александр в воспоминании бережно взял крошечную ручку малыша и поднял её к звёздам:

— «Ad astra per cruorem nostrum», — медленно произнёс он. — «К звёздам через нашу кровь».

Маленький Матвей попытался повторить, но получился лишь милый детский лепет. Александр улыбнулся, затем осторожно уколол свой палец булавкой. После секундного колебания, он легонько коснулся ею пальчика брата — едва заметный укол, но достаточный, чтобы выступила крошечная капля. Он соединил их пальцы.

— «Ad astra per cruorem nostrum», — медленно произнёс он. — «К звёздам через нашу кровь».

Малыш снова что-то пролепетал, стараясь повторить, но слова получались смешные и совсем не похожие на оригинал.

Воспоминание растаяло, но слова остались звучать в моей голове, словно эхо давно забытой колыбельной.

— Это и есть ключ, — сказал Александр. — Фраза, произнесённая с искренностью, деактивирует амулет. Но только до тех пор, пока ты сам этого хочешь.

Я впитывал каждое слово, стараясь запомнить точное произношение. Но чем дольше я находился рядом с этой проекцией брата, тем сильнее меня тянуло остаться здесь, в мире воспоминаний. Здесь была семья, которой я никогда не знал. Здесь я мог быть тем, кем родился — наследником династии, а не уличным оборванцем.