Он шагал совершенно бесшумно, и его невозможно было даже заметить, не высматривая что-то лишнее целенаправленно. И тем не менее, люди, оказавшиеся поблизости, инстинктивно начинали искать то, что их пугало. И они находили, делая работу охраны занятием куда как более простым.

Процессия миновала внутренний сад и внешние коридоры, выстроенные таким образом, что попасть в центр комплекса, минуя их, было невозможно. Джамаль всю дорогу морщился, невольно обращая внимание на то, чем всегда гордился: сверкающая чистота дворца уступила место пыли и редкому мусору, зелень словно поблекла, цветы смотрели строго вниз, а воздух вместо привычного Собору аромата жасмина и роз пропитался нотками едкой гари, доносящимися откуда-то из города.

Люди паниковали, и, как было заложено в их природе, делали это с чувством, толком и расстановкой. Да и можно ли было ожидать иного, когда даже весь цвет нации, лучшие из лучших, превратили дворец в один огромный лагерь для беженцев?

— Мы будем долго замаливать эти грехи… — Пробормотал Джамаль, когда они ступили в Зал Четырёх Сторон Света, представляющий частично открытый, просторный полу-сад, разделённый на секции массивными, устремлёнными ввысь гранитными сводами.

Даже здесь, в месте, куда обычно не допускался никто кроме членов Собора и ими приглашённых, царило столпотворение: у подножия чёрных обсидиановых полумесяцев ютились семьи чиновников, разбившиеся по небольшим группам. Дети, не до конца понимающие причин происходящего, играли со всем, чем придётся, понемногу проникаясь атмосферой всеобщего страха и томительного ожидания. Их матери, разбившись на группы внутри групп, тихо обсуждали что-то своё, пока мужчины яростно спорили, силясь найти идеальное решение или, хотя бы, заглушить жуткий ужас словами и эмоциями. А на некогда роскошных пушистых коврах, ныне затоптанных грязными сапогами, кругом сидели солдаты, с механической, отрешённой точностью занимающиеся чисткой оружия.

В дальнем углу, опершись лбом о холодный камень гранитной колонны, стоял молодой клерк. Его плечи мелко и неконтролируемо дрожали, чего он и не пытался скрыть, в отличие от окружающих его истово молящихся верующих.

Джамаль поджал губы, жестами отсигналив охране и направившись к столу совета, на котором сейчас была свалена целая груда всего, от карт с бумагами до грязных кружек. Но и сам стол не был пуст. За ним, окружённые бессистемно разбросанными бумагами и планшетами с данными, сидели трое мужчин. Их безупречно отутюженная, тёмно-песчаная форма с золотыми нашивками высших рангов резко контрастировала с окружающим хаосом. Генералы. Лица — словно высеченные из мрамора, грубые, резкие и такие же бледные, испещрённые морщинами. Они не суетились и не спорили, монотонно и уверенно решая наиболее актуальные задачи.

Сейчас же тяжёлые, оценивающие взгляды устремились на приближающихся членов Собора.

— Старейшины. — Поднялся самый старший из генералов. Его голос был басовитым и оглушительно-громким, как у всякого опытного офицера, но сейчас он прозвучал сдержанно и, насколько это применимо в нынешних условиях, даже церемонно. Он поочерёдно кивнул Джамалю, Хусейну и Маджиду, а вот Аватара он удостоил лишь суровым взглядом, не выдавшим даже тени удивления: свои лимиты на это чувство он исчерпал многими часами ранее. И всё же, он учёл присутствие устрашающей фигуры, державшейся на равных с членами Собора, и вдобавок подавляющей всех вокруг не слишком тщательно сдерживаемой мощью. — Эмир Салим ибн Рашид аль-Хадрами. Генерал-полковник. Мои коллеги — генерал армии Карим аль-Наджар, генерал-полковник Юсуф ибн Фарис. Мы прибыли по вашему приказу. — Эмир вновь обвёл рассаживающихся за столом членов совета взглядом, задержав тот на Аватаре, который так и остался стоять за спиной Джамаля. — Вынужден сообщить о том, что обстановка критическая и продолжает ухудшаться.

(прим.Авт: касательно имён. Если «перевести», то Салим представился примерно как «Командующий Салим, сын Рашида из Хадрами». Фамилий у арабского населения востока раньше не было, да и сейчас они используются постольку-поскольку, насколько мне удалось выяснить. Традиционно именно такое представление имеет вес на востоке).

— Нам известно об этом, Эмир. — Джамаль пусть и сел, но всё так же продолжал опираться на трость. — Доложите о самом важном. Кратко.

Генерал Салим не стал церемониться, коснувшись проектора и выведя на всеобщее обозрение голографическую проекцию Южного Калифата и всего Африканского континента. Воронка зияла чёрным пятном у западного побережья, и была уже существенно больше, чем всего несколькими часами ранее.

— Воронка. — Голос генерала стал жёстче. — Скорость поглощения суши выросла на, приблизительно, сорок процентов за последние двенадцать часов. Сейсмические толчки, ранее регистрируемые скорее как фон, теперь достигают балльности, разрушительной для любых незащищённых построек на всём западном побережье Аравии. Мы эвакуируем прибрежные города в авральном режиме, но процесс осложнён массовой паникой. Транспортные артерии парализованы. Порты — перегружены до предела и сверх того. Люди штурмуют корабли, пытаясь пробраться на борт, чем усугубляют положение: уже сейчас наши основные пути водного сообщения существенно потеряли в эффективности. Мы вынуждены выделять всё больше сил для поддержания хоть какого-то порядка…

Он переключил проекцию, и на той вспыхнуло множество алых точек, нередко сопровождающихся пульсирующими контурными линиями маршрутов.

— Сепаратисты. — Слово взял генерал Карим, как, очевидно, ответственный за эту часть проводимых в данный момент операций. — Помимо покушения на членов уважаемого Собора, они так же активизировались во всех «горячих зонах». Мы уже потеряли часть форпостов и две пограничных военных базы, остальные пока удерживаем. Но под ударом так же магистрали, энергетические объекты, нефтеперерабатывающие заводы. Противник действует особенно активно, явно намереваясь путём захвата ключевых точек взять под контроль наименее защищённые провинции. И их силы оказались существенно выше расчётных. — Он посмотрел прямо на Хусейна. — Ваше неожиданное возвращение, советник… — Генерал слегка запнулся, подбирая слова. — … лишило нас значительной части элитных пси-подразделений, сейчас закреплённых за столицей. Они необходимы на фронте.

— Насколько это критично, генерал?

— Крайне. Если уменьшить столичный гарнизон до минимального, мы высвободим порядка семи десятков псионов высокого ранга. А это — сила, с которой мы сможем уверенно нарушить сообщение между отдельными группировками сепаратистов. Мы уже закрыли небо для всего гражданского авиасообщения, так что их единственный вариант — земля. — Генерал замолчал ненадолго: — Каждый лишний одарённый сейчас способен сохранить жизни десятков и сотен простых солдат.

Джамаль опустил веки, задумавшись на несколько секунд. После, встрепенувшись, он посмотрел на Хусейна и Маджида: