— Ваши мысли?

— Если угроза исходит от спецподразделений сепаратистов, то нет никакой нужды держать в столице полный гарнизон псионов. Привлекать их для подавления беспорядков нет смысла, и на поле боя они действительно нужнее. — Осторожно высказался Хусейн, взвешивающий каждое своё слово. Не то, чтобы он был не уверен в собственных суждениях и выводах, но груз ответственности в критический момент давил особенно сильно.

— Согласен с этим. — Кивнул Маджид. — Нам не обязательно покидать дворец, а взять его приступом — задача не из лёгких. И я не говорю об убежищах, из которых мы точно так же сможем контролировать происходящее.

— Вы всё слышали, генерал. — Степенно кивнул Джамаль. — Что говорят аналитики касательно воронки?

Генерал Юсуф, молчавший до сих пор, поднял голову.

— Если темпы поглощения не изменятся… — Он переключил проектор, отобразив воронку в большем масштабе. — … и сейсмическая активность продолжит нарастать такими темпами… Две недели до того момента, когда толчки станут действительно опасными уже здесь, в столице. И это максимум. Но хаос поставит жирную точку куда раньше: уже сейчас мы, как отметил Эмир, испытываем большие трудности с поддержанием порядка в крупных городах. Материальных ресурсов достаточно, но вот людские под вопросом. Дисциплина начинает трещать: слишком многие беспокоятся о близких, которых нельзя обезопасить всесторонне. Если не произойдёт чуда, то коллапс всей системы — вопрос времени, старейшины.

Повисла неприятная, напряжённая тишина. Генералы смотрели на Собор как на тех, кто может и должен решить даже такую проблему по праву власти. В их взглядах читалась готовность исполнить любой приказ, но там же проглядывался полный отчаяния вопрос: Что дальше?

Хусейн неопределённо, безо всякой иронии, но с в обилии присутствующим смирением хмыкнул:

— Чудо…

Затем, обращаясь уже ко всем сразу, он поднялся со своего места, громко и чётко произнеся:

— Генералы Салим, Карим, Юсуф. Я полагаю, ваше дальнейшее присутствие на советах Собора — продиктованная обстоятельствами необходимость. — Он посмотрел на «коллег», и те кивками выразили одобрение его решению. — То, что мы будем обсуждать, может вам не понравиться, как может и разгневать. Но именно это можно назвать чудом, хотите вы того или нет. И оно же определит, будет ли у Калифата завтра.

Хусейн обернулся и посмотрел на безликий визор шлема «гостя».

— Лжебог, место за нашим столом — твоё.

Жест мужчины указал на одно из свободных мест, став одновременно и приглашением, и актом окончательной капитуляции старого порядка перед лицом неумолимой череды судьбоносных событий.

Аватар шагнул вперёд, обогнув стол и пройдя мимо генералов, которые, только-только осознав, кто предстал перед ними, дружно отпрянули, словно от источающего жар бруска раскалённого железа. Он остановился подле кресла, демонстративно окинув взглядом собравшихся: членов Собора, подобравшихся генералов, голографическую проекцию гибнущего континента.

Намеренно ли, или не очень, но давление присутствия Лжебога стало ещё более ощутимым, заставляя учащённо биться даже сердца закалённых службой в не самой спокойной стране генералов.

Аватар медленно опустился в кресло, сняв шлем и продемонстрировав людям вполне человеческое, пусть и чрезвычайно спокойное, лицо.

— Полагаю, теперь вы готовы к переговорам?..

Аватар сидел за столом переговоров, вещая, открывая тайны и убеждая, ставя ультиматумы и раскрывая людям глаза на истинное положение вещей.

И одновременно с тем он видел.

Не глазами, ведь они были лишь удобной призмой восприятия для ограниченного смертного разума. Он видел всей своей сущностью, телепатически касаясь с трепещущей, стенающей паутиной ноосферы. Та хоть и находилась в полном беспокойстве, но посредством её Аватар всё ещё мог заглядывать в те места, где присутствовало достаточное количество дееспособных людей.

Благодаря этому вся Земля была для Аватара сродни открытой книге, каждая страница которой сейчас содрогалась и стенала в ужасе.

Воронка пожирала материю на западе Африки, — и вот-вот должна была прекратить это делать, насытившись, — но основной проблемой была отнюдь не она сама. И даже не ментальное цунами, ударившее по людям через ноосферу, искажаясь и преломляясь в сотнях миллионов отдельных разумов.

Проблемой оказались сами люди, паникующие и презирающие такую простую вещь, как рациональность.

Мир полыхал, и Артур Геслер наблюдал за этим с хладнокровием того, кто уже всецело осознал масштабы стоящего на кону и смирился с ценой, которую придётся заплатить даже за один лишь шанс на спасение.

Улицы метрополий Западной Европы ещё недавно сияли порядком, а теперь кишели толпой сходящих с ума полузверей, отстранивших от управления телом ум в пользу чего-то более примитивного. Колоссальные пробки пронизывали города, полностью парализуя транспортное сообщение. Вереницы испуганных людей стремились уйти куда угодно, но ещё большее их число ударилось в бессмысленное и беспощадное мародёрство. Мало где можно было увидеть уцелевшие витрины, а магазины выгребли «под ноль» ещё в первые дни. Мародёры охотились даже за вещами, не имевшими для выживания ни малейшей ценности.