Тут Серп боялся ошибиться. Сделаешь слишком мелкий порез — не произойдет аварии, переборщишь — через час под машиной образуется лужа, и любой чайник сообразит поинтересоваться, откуда натекло. Лучше бы эта баба написала, на сколько нужно прорезать шланг, чем расписывать, где стоит машина, цвет, номер и прочее.

Но возможности переспросить заказчицу не было, а советоваться с кем-либо было небезопасно. «Эй, мужик, не подскажешь, как лучше подрезать тормоза, чтобы водитель наверняка впаялся в столб?» — «А зачем тебе?» — «Да просто так…» Не с кем было посоветоваться, а десять штук на дороге не валяются.

Серп вздохнул, еще раз огляделся и полез под машину. Вытащив из рукава нож для резки обоев, он выдвинул лезвие.

Ему показалось, что пластмасса щелкнула слишком громко, и он замер, прислушиваясь. В соседнем дворе орала музыка, где-то что-то гудело, со стороны проспекта доносился гул проезжающих машин. Неподалеку раздавались мужские голоса, но они приближались. Больше ничего примечательного.

Серп взялся за шланг и занес нож. Насколько?

Поколебавшись, сложил шланг кольцом и осторожно провел ножом по сгибу. Лезвие оставило в резине след, но, помяв немного шланг рукой, Серп убедился, что порез не сквозной.

Он снова провел лезвием по шлангу. На сей раз темная капля тотчас выступила из пореза и осталась на зеркальной поверхности японского лезвия.

Серп снова согнул шланг. Еще одна капля упала на асфальт, чудом миновав рукав его куртки. Серп отпустил шланг и решил посмотреть, что будет. Почти сразу же резина в месте пореза перестала быть матовой, заблестев темной влагой. Не прошло и полминуты, как следующая черная слеза шлепнулась на асфальт рядом с кляксой, оставшейся от предыдущей капли. Большего и не требовалось.

Серп выбрался из-под машины.

Операция была успешно завершена, но оказалось, что его поджидает сюрприз. Возле соседней машины стоял довольно плотный, среднего роста мужичок и внимательно наблюдал за происходящим, словно, сидя в партере, пьесу смотрел.

— Не простудишься? — поинтересовался мужичок, когда Серп, поднявшись, испуганно воззрился на него.

Серп криво улыбнулся, лихорадочно осматривая погружающийся в сумерки двор в поисках путей отступления.

— Мячик, вишь, закатился…

— Достал?

— Чего?

— Мячик свой достал? — Мужичок чувствовал себя все увереннее.

— Мячик? — Серп удивленно посмотрел на свои руки, словно надеясь увидеть в них мяч, и пожал плечами. — Нет, укатился куда-то в темноте. Наверное, и не найти теперь.

— Жалость какая! — Мужичок сделал шаг, перекрывая Серпу путь к отступлению в глубину квартала. Теперь бежать можно было только в сторону людного проспекта.

— Ну, пойду я, — с сожалением в голосе произнес Серп и повернулся, намереваясь обойти мужичка.

— Я провожу, — с готовностью сказал тот.

— Куда? — спросил Серп, решив про себя, что, если этот живчик собирается тащить его к участковому, значит, перед ним законченный дурак, которому достаточно двинуть в рыло.

— Сначала зайдем к хозяину машины, — мужичок указал на дверь подъезда, — а потом вместе поищем твой мячик.

Серпу понадобилось меньше трех секунд, чтобы принять окончательное решение.

— Пошли. — Он бодро двинулся к дому.

Мужичок последовал за ним, держась на расстоянии метра.

У самой двери Серп неожиданно остановился и, обернувшись через левое плечо, вскинул руку, указывая в противоположный конец двора.

— Так вот же он сам! — воскликнул Серп радостно, тыча пальцем в пустоту.

Мужичок легко купился на этот старый-престарый фокус. Он повернулся, пытаясь проследить направление, в котором вытянулся палец. Схватив его за ворот куртки, Серп вогнал ему в горло наполовину выдвинутое лезвие японского ножа.

Видимо, мужичок не зря был так уверен в своих силах: с удивительным проворством он отбросил схватившую его руку, ударив по ней так, что хрустнула кисть. Но этим лишь ускорил собственную смерть — от удара лезвие еще глубже вошло в его горло.

Серп опустил онемевшую руку, другой рукой вытащил нож, не вытирая, закрыл и, сунув в карман, поспешил смыться.

Машины остановились во дворе соседнего дома.

— Готова? — Насоныч обернулся и посмотрел на сидевшую сзади Валю.

— Готова. — Она поправила бутафорскую юбку — длинный лоскут материи, обернутый вокруг талии поверх брюк. Это был неплохой ход: мамаша в юбке смотрится вовсе божьим одуванчиком и вряд ли ее заподозрят в чем-то нехорошем. К тому же бежать в длинной юбке довольно трудно, так что, избавляясь от своей бутафории на бегу, Валя увеличивала свои шансы на успех.