Валя согласилась. Согласилась попробовать. Согласилась попробовать освоить азы киллерского искусства. Если инструктор сочтет, что шансы на успех есть, то она попробует убить Боброва. Если шансы на успех будут хотя бы пятьдесят один на сорок девять.

Но сумму она потребовала увеличить. Как-никак, обычный убийца с места преступления скрывается, и никто никогда не узнает, кто он. А Валина задача была, напротив, продемонстрировать всем, кто она. После этого судьба ее была предопределена: вечное подполье. Кроме того, Валя была раритетом. Только она подходила для исполнения этого убийства. Только она. Она была для этих людей кем-то вроде Аладдина для волшебника из Магриба, кем-то вроде Буратино для Карабаса Барабаса. А раритеты всегда стоили дороже. Так что в итоге Валин гонорар утроили.

Комнатку у пугливой бабушки пришлось сменить на загородный домик — дачу со всеми удобствами. Человек, занявшийся подготовкой начинающей террористки, поставил жесткое условие: или подруги расстаются до завершения операции, или обе сидят в домике, не показывая носа на улицу. Разумеется, Ольга выбрала добровольное заточение.

Вадим, как звали инструктора, был настоящим профессионалом. Он не отличался разговорчивостью, пропускал личные вопросы мимо ушей, никак не реагировал на присутствие двух молодых женщин. Кстати сказать, Ольга, оклемавшись после лагеря, расцвела буйным цветом. Отросшие густые волосы обрамляли лицо, созданное точными, правильными мазками, живые глубокие глаза… Ну да что расписывать. Вадима это все равно не волновало, а если и волновало, то он безупречно скрывал это.

Волновало же этого замкнутого человека со стальными мышцами и военной выправкой совсем другое: его подопечная никогда в жизни не держала в руках боевого оружия. Курок, затворная рама, предохранитель обозначались ею исключительно как «штучка» или «железка».

В первый же день, безошибочно оценив по широким Валиным плечам степень ее физической подготовки, Вадим решил, что перед ним если не профессионал, то по крайней мере не такой профан, как утверждал Александр Сергеевич. За ошибку свою Вадим в первый день едва не поплатился жизнью.

Он вывел Валю в лесок и вручил ей маленький автомат с длинным магазином.

— Ну-ка, покажи, что ты умеешь. — Он отошел в сторону.

Валя растерянно посмотрела на оружие в своих руках и нажала на спуск. Ничего не произошло. Девушка вспомнила, что у оружия есть какой-то предохранитель. Она взглянула на корпус, дернула одну железку, другую. Какой-то рычажок двинулся и щелкнул. Все это время Валя продолжала жать на спуск, и стоило предохранителю освободить раму, как автомат выдал очередь. Смертоносная машинка запрыгала в руках девушки и развернулась на девяносто градусов.

Вадим, понявший, что переоценил подопечную, когда та замешкалась с предохранителем, вздохнул и двинулся к ней, чтобы забрать автомат. Как раз в этот момент Валя начала палить во все стороны, сжимая беснующуюся железяку и машинально продолжая жать на спуск.

Вадим прыгнул в сторону, бросился на землю и покатился по земле, уходя от брызгающих щепками стволов деревьев. Это не спасло бы его, если бы у Вали не кончились патроны.

Когда в лесочке наступила тишина, Валя разжала пальцы, позволив автомату упасть в траву, повернулась к Вадиму, который в тот момент поднимался с земли, и, пожав плечами, молвила с виноватой улыбкой:

— Я же говорила, что не умею.

Вадим хотел что-то сказать, но лишь махнул рукой: ладно!

Валя, поняв, что ругать ее не будут, повеселела:

— Видели? Он как запрыгал, запрыгал!

Макс не перезвонил. Жук ждал до четверти двенадцатого, но он так и не перезвонил. Струсил? Понадеялся на дружбу с Жуком и на авось? Проспал?

Братки дергали бригадира, ворча, что не успеют к полудню, Жук огрызался и говорил, что хочет дождаться сообщения от тех, кто поехал трясти «Пелло». По правде сказать, они уже должны были закончить и позвонить. Но не звонили.

11.18. Больше тянуть нельзя. Жук дал команду и поднялся, когда телефон все-таки ожил.

— Слушаю. — Жук взял трубку, приложил к уху и отпрянул, ибо человек на том конце провода кричал так, что не сразу можно было понять, кто это и что именно он кричит.

А ничего хорошего этот человек — водитель, отвозивший братков в «Пелло», — не кричал. Заговариваясь и заикаясь от волнения, он сообщил, что в офисе «Пелло» их встретили люди в штатском, оказавшиеся руоповцами.

— Я понял, — кивнул Жук. — Давай подгребай в кабак. — Он повернулся к замершим в ожидании новостей браткам. — Их замели. Всех. Сидите пока в кабаке, я смотаюсь к Шале и тоже подъеду. — Отдав команду, Жук вышел.

Он отправился к Шале, в офис на Садовом, где вор изображал законопослушного бизнесмена, что не мешало ему принимать в специально оборудованном кабинете особых гостей.

Назвать предстоящий с вором разговор неприятным было бы столь же беспардонно мягко, как и назвать, скажем, Ватерлоо оплошностью Бонапарта. Нет, разговор предстоял интересный и волнительный. После такого разговора можно исчезнуть раз и навсегда, и Жук прекрасно понимал это. Но не доложить об очередном проколе было еще хуже. Узнай Шала о проколе своего бригадира от кого-то другого, и у Жука не осталось бы никаких шансов спасти свою шкуру.