Да! Макс хлопнул ладонью по рулю. На работу теперь тоже можно забить. Деньги в чулке есть, а несколько проектов приносят хоть и небольшой, но постоянный доход и без его участия. А раз есть бабки, то глупо оставлять их на этом свете. Лучше уж просадить все подчистую. Точно! Он просадит все, а потом подойдет к какому-нибудь крутому мену и даст ему в рыло. Или придавит пару ментов. Пусть его пристрелят.

Отчаяние вдруг сменилось эйфорией. Макс поставил кассету и, врубив звук на полную мощность, нажал на педаль газа. А что? Пусть штрафуют! Плевать!

Оштрафовать Макса не успели. Едва стрелка спидометра коснулась отметки «100», пришлось резко тормозить: на кольце была пробка.

Он втерся в общий поток и медленно потащился с ним на север. Потеря скорости скверно отразилась на настроении: эйфория начала рассеиваться, быстро переходя в желание горько заплакать. Чтобы избежать этого, Макс принялся правой рукой собирать разлетевшиеся по салону бумажки. Один листок упал на пол, и, чтобы поднять его, пришлось ждать, когда машина остановится. Это была та самая сложенная бумажка; выпавшая из православной брошюры.

Макс отогнул край указательным пальцем. В этот момент идущая впереди «хонда» резко тормознула, и Макс едва успел остановиться в считанных миллиметрах от ее бампера. Однако краем глаза он заметил в записке нечто, заставившее его вернуться к письму, едва он убедился, что избежал аварии. Письмо начиналось со слов: «Прощай, Максим».

Макс развернул листок и пробежал глазами ровные строки. Дойдя до конца, он принялся перечитывать еще раз, не обращая внимания на то, что ряд его тронулся и машины сзади отчаянно сигналят, требуя продолжать движение.

Прощай, Максим.

Пишет тебе Оля Климова. Надеюсь, ты еще помнишь, кто это. В первых строках письма спешу сообщить тебе, что ничего не проходит безнаказанно. Вот и с тобой мне удалось рассчитаться. Боюсь, ты не успеешь промучиться столько же, сколько пришлось мучиться мне, и умрешь раньше. Но я не так жестока. Не хотелось убивать тебя сразу. Теперь у тебя будет время поразмыслить о своей прошлой жизни и, может быть, попытаться искупить хотя бы часть зла, которое успел сотворить.

Прощай. Оля.

P.S. Кстати, я облегчу тебе задачу. Можешь не ломать голову, где ты заразился. Вспомни молдаванку Карину. Привет тебе от нее. Ее тоже можешь не искать.

Макс медленно смял письмо, зажав его в кулаке, и стиснул пальцы так, что казалось, сейчас из бумаги закапает влага.

— Ну… — выдохнул он и, вцепившись в руль, обернулся назад, пытаясь сообразить, как быстрее развернуться.

Меньше чем через полчаса он уже тормозил у дверей клиники. Проигнорировав окрик охранника, что перед крыльцом парковка запрещена, он вбежал в холл, потом ворвался в кабинет и остановился, увидев, что за столом никого нет. В следующее мгновение из-за ширмы выглянул докторишка.

— В чем дело? Выйдите из кабинета!

— Иди сюда! — Макс схватил его за ворот халата и рванул на себя. Халат лопнул на спине, докторишка потерял равновесие и врезался в буйного посетителя.

— Вы что, с ума сошли?! — закричал он, но в голосе его уже не было прежней уверенности. — Что происходит? Что вы делаете?!

Макс схватил его за грудки и, оттолкнув, усадил на стол. Удерживая обалдевшего от подобного обращения врача в таком положении, Макс вытащил из кармана рубашки скомканный листок и, развернув его, сунул лекарю в лицо.

— Что это такое? — прорычал Макс, для убедительности встряхнув докторишку за халат.

— Что? — Тот, близоруко щурясь, попытался отстраниться от листка. — Я не понимаю…

— Что это за хрень?! — Макс тряхнул сильнее, и эскулап пришел в себя.

— Да пустите же! — Он неожиданным рывком отцепил руку буйного пациента от своего халата, оттолкнул Макса и, используя полученное преимущество, соскочил со стола. — Вы что, помешались?! Хулиганье!

— Что это такое?! — продолжал трясти смятым листком Макс.

Еще с минуту они наскакивали друг на друга, как бойцовые петухи, но медик первым взял себя в руки. Он выхватил у Макса листок и, развернув его, начал читать. Брови его то поднимались, то сходились у переносицы. Наконец он поднял глаза на Макса:

— Где вы это взяли?

— Где я это взял? — В голосе Макса еще слышалась ярость, но на сильную вспышку запала уже не хватило. — Да в вашей чертовой брошюре!

— Какой брошюре?

— Ну, про светлый путь в царство Христово… и еще какую-то дребедень.