— Надо собраться с силами. Надо привести себя в порядок, хотя бы на какой-то короткий промежуток. Времени у нас не так много. София, ты меня слышишь?

Она меня слышала и развернувшись, пожала плечами.

— Разве есть возможность?

— Возможность есть всегда. Дело в желании и поэтому мой тебе совет— приходи в себя. Начинай собираться. Там надо будет ещё решить, что по визам и по паспортам. Так что здесь надо действовать, а не сидеть и горевать о собственной судьбе.

София вскинула подбородок, намекая на то, что я не имел права так говорить. Но я посчитал, что лучше быть жестоким, чем понимающим, но при этом ничего не делающим.

— Полетите вместе с Назаром и с малышом в Израиль. Хочешь, родителей можем взять?

София прикусила и без того разодранные губы и подняв на меня пустой туманный взгляд, пожала плечами.

— Я на развод подам. Я не хочу больше жить с Назаром.

Устиния.

Я себе место найти не могла.

Не могла себе найти место до тех пор, пока не написал Адам о том, что все хорошо. И чтобы как-то скоротать время, я забрав Машу, поехала к свёкру. Он встретил нас грустной улыбкой и попытался хоть как-то разрядить обстановку, чтобы не сидели как на поминках. Но я ехала не за этим.

— Может быть ты переедешь ко мне? — Предложила я тихо и потёрла руки друг о друга.

— Уся, девочка моя, я не лежачий, не хромой, не больной, у меня есть все возможности для того, чтобы самого себя обеспечивать.

— Я понимаю. — Сказала я нервно. А ещё я понимала, что такое предложение от меня, для него может прозвучать унизительно и поэтому поспешила объяснить. — Я все это понимаю, но я не из-за этого, а просто потому, что тяжело.

Свёкор тяжело вздохнул и отдав Маше очередной кренделёк, покачал головой.

— Тяжело, Усь. Тяжело настолько, что глаза открываю и думаю: “зачем мне это все сдалось?” Столько времени рука об руку через все ведь прошли. Господи, чего только не было в нашей жизни. А сейчас вдруг оказалось, что жизнь у меня вот на руках— забери мою, чтобы только её сохранить. Да никому не нужно.

Я сморгнула набежавшие слезы. Я знала, что для свёкра моё предложение будет неправильным и вероятнее всего он откажется, но надеялась, что мне удастся его уговорить. А он такой мужчина, очень основательный, очень требовательный и ещё поэтому он мог со мной не согласиться.

— Я знаю это больно, это страшно, но разве не лучше бояться всем вместе и рядом?

— Нет, Уся. Нет. — Покачал головой свёкор. — Я лучше с ней. Потихоньку… — произнёс он и потёр грудь. Я обратила на это внимание и нахмурилась. — Не надо, не надо здесь сейчас бровки домиком делать. Адам уже высказал претензию о том, что надо и меня проверить, да только зачем меня проверять, если все равно это никак не повлияет на ситуацию.

— Как это зачем? Для того, чтобы ничего не случилось.

— Устинья уже случилось, уже самое страшное случилось. Я лежу вечером и думаю, хоть бы утром не проснуться. Потому что, ну его, такую жизнь, я сильный, я по праву должен был уйти первым, но никак не она, которая всю жизнь только и делала, что переживала за всех.

— Пожалуйста, — попросила я. — Ну хотя бы на на пару дней, я же не прошу оставаться со мной на постоянку, пожалуйста.

Но свёкор качал головой. Я понимала, что говорить с ним на эту тему должен Адам, но я с Адамом на эту тему не успела переговорить, и поэтому не солоно хлебавши, мы с Машей отправились обратно домой,

Я боялась сейчас садиться за руль, поэтому передвигались мы на такси и из-за этого собирали почти все пробки, что на пути к свёкру, что обратно.

Маша рассматривала город сквозь стекло и мотала ножками.

— А почему мама не приезжает? — Спросила она тихо, и у меня сердце сжалось.

— Наверное, потому, что очень занята, такое же бывает со взрослыми, что они заняты.

Маша тяжело вздохнула, я понимала, что сейчас этот сложный период надо пережить, и если Родион в дальнейшем не отступится от своих планов на единоправную опеку, то со временем у Маши не будет так болеть, но что сейчас сказать маленькому ребёнку на вопрос, где мама, я не представляла. И от этого только сильнее давило в груди.

Дома я постаралась переключить Машу на другое занятие, чтобы она не думала о таких сложных вещах из-за чего мама с папой не вместе. Мы рисовали, потом пошли готовить ужин, и Маша, сидя на коленках на стуле, раскатывала маленькие кружочки теста, пока я быстро нарезала домашнюю лапшу.

Родион вернулся ближе к десяти часам вечера, и я уже паниковать решила, хотела звонить, но он все-таки приехал.

— Ну что там? — Тихо спросила, провожая его на кухню.

— Да ничего, Машутка как уже спит?