Похоже, мадам не привыкла, что кто-то кроме нее смеет повышать голос. А тем более тихая мышка “Олли”.

Что ж, дорогуша, пришла пора познакомься с Ольгой Семеновной.

Дальше, я напротив, понизила тембр, разговаривая холодно и спокойно. Исключительно вежливо, но таким ледяным тоном, чтобы пробирало до костей.

– Риз всего-лишь выполняла мой приказ, - это заявление еще больше взбесило баронессу, но я невозмутимо продолжала говорить.
– Это я попросила ее отправить кого-нибудь к воротам, чтобы ожидать прибытия гонца.

– Какого еще гонца?!
– сквозь зубы возмутилась Долорес, сжимая и разжимая кулаки, но уже не так уверенно.

Словно на секунду в ее голове холодный расчет стал брать верх над эмоциями и желанием поквитаться с наглой служанкой.

– Королевского, конечно, - сказала я таким бесячим тоном, словно объясняла ребенку, как нехорошо какать в колготочки.
– Который ищет невесту наследному принцу. Разве вы не слышали? Все королевство только об этом и говорит.

– Допустим, слышала, - буркнула баронесса.
– Но Джаспер - мой слуга.

– А я - хозяйка Глассерхолла. И в этом замке есть только три категории: хозяева, гости и слуги. К какой категории вы относите себя, уважаемая?

Долорес поперхнулась. И не только она. Я видела какими испуганными и одновременно восхищенными глазами на меня смотрят служанки.

Баронесса вновь начала наливаться злостью

– Ах, ты!..

– Что здесь происходит?
– прошелестел чей-то тихий голос.

Я обернулась, увидев очень худую женщину, с болезненным изможденным лицом. Моя сопровождающая тут же всплеснула руками:

– Леди Велена, зачем вы вышли? Вам нужно лежать!

– А то и происходит!
– вновь завелась Долорес, стараясь не смотреть мне в лицо.
– В этом доме все отбились от рук. Особенно наглая прислуга! Да и твоя дочь недалеко ушла от этой деревенщины. Ты слышала, как она со мной разговаривает?!

Следом за Веленой из комнаты выглянул и мальчик лет одиннадцати, с серьезными серыми глазами. Он был похож на мать, разве что не такой бледный и худой. Но было кое-что похуже… Передвигался мальчик на самодельной деревянной инвалидной коляске. По крайней мере это устройство напоминало что-то такое из моего мира.

– Сестренка! Ты выздоровела!
– воскликнул паренек, так искренне и радостно улыбаясь мне, что на его лице разом проступили все веснушки.

– Мэт, вернись в комнату, - попросила леди Велена, а после тихо, но твердо приказала.
– Не смей кричать на мою дочь, Долорес!

И почти тут же закашлялась, прикрывая рот платком, который от бесконечных стирок из белого давно стал серым. Когда женщина откашлялась, я заметила, как сквозь тонкую ткань проступила кровь.

Ого! Да у нее похоже что-то серьезное. Может быть туберкулез? Или какая-то местная легочная болезнь…

– Твоя дочь, ведет себя неподобающе, - вздернула подбородок Долорес, не желая отступать.
– И если ты ничего не можешь с этим сделать, то я…

– Госпожа! Госпожа-а-а!..
– чей-то крик прервал наши препирательства.

Даг Хокинс хромал в нашу сторону со всей скоростью, на которую был способен. Шумно дыша, отдуваясь и вытирая пот с красного лба, он спешил как мог.

– Что такое?
– недовольно процедила Долорес, хотя слуга явно обращался к леди Велене.

– Так эта… - выдохнул старик, в бессилии опираясь на стену.
– Королевский гонец прибыл. Принять просют.

Баронесса округлила глаза от этой новости, а Риз, которая пряталась за моей спиной, растерянно выдохнула:

– Взаправдашний гонец что-ли?..

И только леди Велена, как истинная аристократка, выпрямила спину, насколько могла, и медленно направилась к лестнице. Но почти тут же вновь зашлась в жутком лающем кашле и устало оперлась о стену.

– Леди!
– к ней бросилась пожилая служанка, захлопотала вокруг, подставляя плечо и подхватывая худенькую графиню на свои мощные руки.

– Мэй, отведи госпожу в спальню, - я вдруг вспомнила имя старой кормилицы.
– Ей нужен отдых. С приемом гонца мы и сами справимся.

– Вот именно, мой муж, отлично с этим справится, - надавила голосом Долорес Дейнкур.
– Велена, ты ведь знаешь, что твой брат как никто радеет за семью и Глассерхолл.

– Нет, - вдруг решительно покачала головой графиня, на пару мгновений приходя в себя. И, с усилием сняв с шеи цепочку, на которой висела массивная печатка - родовое кольцо Глассер, слишком большое, тяжелое и явно мужское.
– Держи, Оливия, это твое.