Осип Мандельштам. Сочинения
вернуться

Мандельштам Осип Эмильевич
Шрифт:

***

Развеселился, наконец, Изведал духа совершенство, Уверовал в свое блаженство И успокоился, как царь, Почуяв славу за плечами - Когда первосвященник в храме И голубь залетел в алтарь.

1912 (1913?)

***

Когда держался Рим в союзе с естеством, Носились образы его гражданской мощи В прозрачном воздухе, как в цирке голубом, На форуме полей и в колоннаде рощи. А ныне человек - ни раб, ни властелин, Не опьянен собой - а только отуманен; Невольно думаешь: всемирный гражданин! А хочется сказать - всемирный горожанин!

1914

Перед войной

Ни триумфа, ни войны! О, железные, доколе Безопасный Капитолий Мы хранить осуждены? Или, римские перуны - Гнев народа!
– обманув, Отдыхает острый клюв Той ораторской трибуны? Или возит кирпичи Солнца дряхлая повозка И в руках у недоноска Рима ржавые ключи?

<Август-сентябрь> 1914

Немецкая каска

Немецкая каска, священный трофей, Лежит на камине в гостиной твоей. Дотронься,- она, как игрушка, легка; Пронизана воздухом медь шишака. В Познани и Польше не всем воевать - Своими глазами врага увидать: И, слушая ядер губительный хор, Сорвать с неприятеля гордый убор! Нам только взглянуть на блестящую медь И вспомнить о тех, кто готов умереть!

<Сентябрь-октябрь> 1914

Polacy! 15

Поляки! Я не вижу смысла В безумном подвиге стрелков: Иль ворон заклюет орлов? Иль потечет обратно Висла? Или снега не будут больше Зимою покрывать ковыль? Или о Габсбургов костыль Пристало опираться Польше? А ты, славянская комета, В своем блужданьи вековом, Рассыпалась чужим огнем, Сообщница чужого света!

15

Поляки! (польск.)

<Октябрь> 1914

Реймс и Кельн

...Но в старом Кельне тоже есть собор, Неконченный и все-таки прекрасный, И хоть один священник беспристрастный, И в дивной целости стрельчатый бор. Он потрясен чудовищным набатом, И в грозный час, когда густеет мгла, Немецкие поют колокола: – Что сотворили вы над реймским братом?

Сентябрь 1914

***

В белом раю лежит богатырь: Пахарь войны, пожилой мужик. В серых глазах мировая ширь: Великорусский державный лик, Только святые умеют так В благоуханном гробу лежать: Выпростав руки, блаженства в знак, Славу свою и покой вкушать. Разве Россия не белый рай И не веселые наши сны? Радуйся, ратник, не умирай: Внуки и правнуки спасены!

Декабрь 1914

Аббат

Переменилось все земное, И лишь не сбросила земля Сутану римского покроя И ваше золото, поля. И, самый скромный современник, Как жаворонок, Жамм поет,- Ведь католический священник Ему советы подает! Священник слышит пенье птичье И всякую живую весть. Питает все его величье Сияющей тонзуры честь. Свет дивный от нее исходит, Когда он вечером идет Иль по утрам на рынке бродит И милостыню подает. Я поклонился, он ответил Кивком учтивым головы, И, говоря со мной, заметил: "Католиком умрете вы!" А в толщь унынья и безделья Какой врезается алмаз, Когда мы вспомним новоселье, Что в Риме ожидает нас! Там каноническое счастье, Как солнце, стало на зенит, И никакое самовластье Ему сиять не запретит. О, жаворонок, гибкий пленник, Кто лучше песнь твою поймет, Чем католический священник В июле, в урожайный год!

1915 (1914?)

***

У моря ропот старческой кифары... Еще жива несправедливость Рима, И воют псы, и бедные татары В глухой деревне каменного Крыма. О, Цезарь, Цезарь, слышишь ли блеянье Овечьих стад и смутных волн движенье? Что понапрасну льешь свое сиянье, Луна,- без Рима жалкое явленье? Не та, что ночью смотрит в Капитолий И озаряет лес столпов холодных, А деревенская луна, не боле, Луна,- возлюбленная псов голодных.