Осип Мандельштам. Сочинения
вернуться

Мандельштам Осип Эмильевич
Шрифт:

<Июль> 1910, Ганге

***

<С. П. Каблукову>

........................ Я помню берег вековой И скал глубокие морщины, Где, покрывая шум морской, Ваш раздавался голос львиный. И Ваши бледные черты И, в острых взорах византийца, Огонь духовной красоты - Запомнятся и будут сниться. Вы чувствовали тайны нить, Вы чуяли рожденье слова... Лишь тот умеет похвалить, Чье осуждение сурово.

<Август> 1910, Берлин

***

Как облаком сердце одето И камнем прикинулась плоть, Пока назначенье поэта Ему не откроет Господь: Какая-то страсть налетела, Какая-то тяжесть жива; И призраки требуют тела, И плоти причастны слова. Как женщины, жаждут предметы, Как ласки, заветных имен. Но тайные ловит приметы Поэт, в темноту погружен. Он ждет сокровенного знака, На песнь, как на подвиг, готов: И дышит таинственность брака В простом сочетании слов.

<Не позднее 5 августа 1910>

***

Неумолимые слова... Окаменела Иудея, И, с каждым мигом тяжелея, Его поникла голова. Стояли воины кругом На страже стынущего тела; Как венчик, голова висела На стебле тонком и чужом. И царствовал, и никнул Он, Как лилия в родимый омут, И глубина, где стебли тонут, Торжествовала свой закон.

<Август> 1910, Целендорф

***

В самом себе, как змей, таясь, Вокруг себя, как плющ, виясь,- Я подымаюсь над собою: Себя хочу, к себе лечу, Крылами темными плещу, Расширенными над водою; И, как испуганный орел, Вернувшись, больше не нашел Гнезда, сорвавшегося в бездну,- Омоюсь молнии огнем И, заклиная тяжкий гром, В холодном облаке исчезну!

Август 1910, <Берлин>

Змей

Осенний сумрак - ржавое железо Скрипит, поет и разъедает плоть... Что весь соблазн и все богатства Креза Пред лезвием твоей тоски, Господь! Я как змеей танцующей измучен И перед ней, тоскуя, трепещу, Я не хочу души своей излучин, И разума, и Музы не хочу. Достаточно лукавых отрицаний Распутывать извилистый клубок; Нет стройных слов для жалоб и признаний, И кубок мой тяжел и неглубок. К чему дышать? На жестких камнях пляшет Больной удав, свиваясь и клубясь; Качается, и тело опояшет, И падает, внезапно утомясь. И бесполезно, накануне казни, Видением и пеньем потрясен, Я слушаю, как узник, без боязни Железа визг и ветра темный стон.

1910

***

В изголовьи Черное Распятье, В сердце жар, и в мыслях пустота,- И ложится тонкое проклятье - Пыльный след на дерево Креста. Ах, зачем на стеклах дым морозный Так похож на мозаичный сон! Ах, зачем молчанья голос грозный Безнадежной негой растворен! И слова евангельской латыни Прозвучали, как морской прибой; И волной нахлынувшей святыни Поднят был корабль безумный мой: Нет, не парус, распятый и серый, В неизвестный край меня влечет - Страшен мне "подводный камень веры" 13 Роковой ее круговорот!

13

Тютчев (прим. О. Мандельштама).

Ноябрь 1910, Петербург

***

Темных уз земного заточенья Я ничем преодолеть не мог, И тяжелым панцирем презренья Я окован с головы до ног. Иногда со мной бывает нежен И меня преследует двойник; Как и я - он так же неизбежен И ко мне внимательно приник. И, глухую затаив развязку, Сам себя я вызвал на турнир; С самого себя срываю маску И презрительный лелею мир. Я своей печали недостоин, И моя последняя мечта - Роковой и краткий гул пробоин Моего узорного щита.

<1910?>

***

Медленно урна пустая, Вращаясь над тусклой поляной, Сеет, надменно мерцая, Туманы в лазури ледяной. Тянет, чарует и манит - Непонят, невынут, нетронут - Жребий,- и небо обманет, И взоры в возможном потонут. Что расскажу я о вечных, Заочных, заоблачных странах: Весь я в порывах конечных, В соблазнах, изменах и ранах. Выбор мой труден и беден. И тусклый простор безучастен. Стыну - и взор мой победен. И круг мой обыденный страстен.