— Нет, — голос Хейзел прозвучал напряженно, и она прокашлялась, прежде чем продолжить: — Сегодня подсказок не было. — Ноа почувствовал, как ее разочарование отразилось и на его лице. — Может, их больше не будет?

Они не могли прекратиться.

Он помотал головой:

— Нет, они еще точно появятся до твоего дня рождения. — Он выдавил улыбку: — Я готов продолжать, если ты готова. Уверен, мы сами сможем найти себе приключения…

Хейзел кивнула, и улыбка озарила ее лицо.

— Да, я тоже в деле. — Она оглядела почти пустой зал. — Правда, мне пора.

— Погоди, я только попрощаюсь с Маком — и провожу тебя.

— Ты уверен?

— Да, конечно.

У него не было фиксированных рабочих часов в баре, и обычно Мак был просто благодарен за дополнительную помощь. Теперь, когда вечерний ажиотаж спал, Эмбер и Айзек — еще один постоянный официант заведения — прекрасно справятся сами.

Ноа попрощался с Маком, забрал чаевые и встретился с Хейзел на улице. Она стояла под фонарем, и теплый свет золотил ее кудри. На Хейзел был привычный рабочий наряд — заправленная в бежевые брюки блузка. На вид она казалась мягкой и свободной, и у Ноа возникло немало извращенных фантазий о том, как он медленно расстегивает каждую пуговицу…

— Готов?

Ноа прокашлялся:

— Э-э-э… да. Готов.

Он пошел за ней по Мейн-стрит мимо кафе «Пряная тыква», книжного магазина и пекарни Энни, закрывшихся на ночь. Они ненадолго задержались перед зоомагазином, чтобы Хейзел заглянула в окно и посмотрела на котенка, которого хотела, но не могла купить из-за аллергии, а потом направились дальше по улице мимо других кафе и магазинов.

Современные флюоресцентные фонари в городе заменили фонарями в стиле ретро, центральный островок на пересечении дорог засадили цветами. Ноа не мог опознать большинство из них, но знал, что при дневном свете улица полна красок позднего лета.

Выше всех поднялись подсолнухи, и в темноте их огромные головы выглядели довольно жуткими.

Хейзел коснулась его ладони, и Ноа взял ее руку в свою, переплетая их пальцы. Она прижалась к нему, и это пронзило его тело тысячей маленьких искр звездного света. Ее тихий вздох отразился на коже.

— Кажется, мне нравится это время года, — призналась она по дороге.

— Ты как будто удивлена.

— Так и есть.

Ноа рассмеялся. Ночь выдалась прохладная, сверчки громко стрекотали вокруг, пока они шли в более заселенную часть города с ухоженными газонами и садами. Ноа бывал у нее дома всего раз, когда подвез после посиделок у костра во дворе Логана.

— Я всегда любил лето.

— Правда? Почему?

— Никакой учебы, — ответил он со смешком. — Я любил проводить время на улице. Зимой мама постоянно ругалась на меня, чтобы я перестал прыгать по мебели, а учителя отчитывали за невнимательность.

— Хм.

Ноа пожал плечами:

— Я любил бывать на папиных лодках. Так что… лето для меня — самое то.

— И оно мне нравится все больше и больше. Хотя, не скрою, я все еще верна уютному времени года.

Он сжал ее ладонь, и Хейзел взглянула на него с мимолетной улыбкой.

— Ну конечно, кардиганы, вязаные носки и куча… всего со вкусом тыквы… — голос Ноа стих, заглушенный смехом Хейзел.

— Да, в точку. Очень уютно.

— Эй, я люблю осень не меньше, чем любой другой парень. Если никто не заставляет меня делать домашнюю работу, я только за.

Хейзел слегка толкнула его в плечо:

— Ты читаешь все те книги, которые покупаешь у меня?

— Я умею читать, Хейз.

— Я вовсе не это имела в виду! Просто… они тебе нравятся?

— Нравятся. Очень. Гораздо больше, чем «Алая буква» или та, где дети убивают друг друга… Как она там называлась?

— «Повелитель мух».

— Да, гораздо больше нее.

— Согласна. Не понимаю, почему детей до сих пор заставляют читать такую жуть, когда полно прекрасной молодежной литературы.

— Вот-вот.

Ноа хотелось услышать больше рассказов Хейзел о книгах, ему нравилось, как она это делает. Особенно в неожиданные моменты, например во время вечерней викторины у Мака или когда в «Пряной тыкве» выстраивалась длинная очередь и Хейзел заводила разговор со стоящим за ней человеком. Она абсолютно не казалась застенчивой, когда в красках расхваливала последнюю прочитанную книгу перед жителями Дрим-Харбора. Наверное, ему стоит напомнить ей об этом.

Но сейчас они остановились возле ее маленького дома на краю тихой улицы.

— Этот мой.

— Я помню.

— О, точно.

Они неловко топтались в конце небольшой тропинки, ведшей к двери. Ему пора. Он непременно должен уйти и поехать к себе, а не стоять перед домом Хейзел, как будто хочет поцеловать ее на прощание, словно у них было свидание, ведь это не так.

Хейзел подняла на него взгляд, и свет уличных фонарей отразился в стеклах ее очков.

— Хочешь зайти?

И Ноа чуть не застонал. Конечно, он хотел зайти. Знала ли она, насколько значим этот невинный вопрос? Знала ли, что если он войдет, то захочет сделать многое другое? Хотела ли она этого?