С этими мыслями Александр и вернулся к Элезару.

Тот ждал его уже абсолютно спокойным и сосредоточенным. Он подготовил оружие. Облачился в кольчугу, которая была ниже пояса, и стёганую куртку с железными нашивками. Серебряные браслеты на руках он сменил на более надёжное железо на кожаных же наручах. Вообще, парень навесил на себя неожиданно много железа, став чем-то похожим на рыцаря, каким он должен был выглядеть в представлении Александра. Кирасы, конечно, не было, и доспех был не полный, но все основные уязвимые части организма были неплохо защищены. Александр не знал, насколько такая защита будет эффективна от удара топором, но внешне всё это выглядело серьёзно. У него даже появились сомнения, стоит ли отговаривать друга от поединка. Но тут же пропали, так как он вспомнил о данном сыном умирающему отцу обещании посетить Святую землю.

Об этом обещании он и напомнил Элезару, заодно пересказав рассказ помощника трактирщика, не позабыв о совете сбежать. Но Элезар и слушать ничего не захотел. Он был серьёзен и сосредоточен. Движения его потеряли юношескую экспрессию и стали скупы и плавны. Юноша преобразился в воина. Вскоре они вышли из своей комнатушки и отправились на хольмганг.

Выйдя из постоялого двора, оба друга повернули на юг поселения. Понять куда идти? было несложно, так как в ту же сторону устремились и многие жители. Через несколько сотен метров показалась небольшая толпа, в которой их сразу заметили и стали указывать пальцами.

Перед участником поединка толпа расступилась, и оба спутника прошли к кресту, что возвышался над крутым обрывом, над рекой. Рядом с ним их уже ожидал Маркус Ингвардсен, а также священник из местной церкви в серых одеяниях и выбритым кругом на голове — тонзурой. Обычно лысину священнослужители прикрывали шапочкой, но этот оставил открытой, отчего его голова светилась почти так же ярко, как уже клонящееся к Западу солнце.

Маркус, не стал прикрываться бронёй, а наоборот оголил торс, как делали берсерки, и выглядел, надо признать, весьма эффектно. Волосы его были заплетены в длинные маленькие косички, которые он завязал в причудливую большую косу. Она свисала ему до середины спины и была перевязана разноцветными лентами. Пространство вокруг глаз и губ он подвёл чёрной краской из сурьмы, причём вокруг губ в виде торчащих во все стороны клыков, отчего его лицо вызывало у Александра ассоциации одновременно с сериалом «Викинги», первый сезон которого он видел в своей прошлой жизни и бандитами-мексиканцами, последователями культа Санта-Муэрте. Безукоризненная фигура бойца. Тело его было накаченным и сильным. Живот выступал вперёд, но это было не пивное брюхо, а натренированные бросками копья мышцы атлета.

Он стоял, опираясь на топор, и ухмылялся, глядя на подходившего противника с глубоким чувством превосходства. Опытный, сильный, пусть и немолодой воин, закалённых в сотнях схваток. Мальчишку он не считал сильным противником.

Александр остановился в первом ряду тут же сомкнувшейся полукруг толпы, а Элезар подошёл к священнику за благословением. Тот сделал пассы руками в виде креста, спросил имя юноши и представился сам, как отец Иоанн, а затем обратился к участникам боя:

– Дети мои, вы оба христиане, а Господь велел нам прощать. Не желаете ли вы забыть свои обиды?

– Я не так всё понял и теперь прошу прощения у тебя, Маркус Ингвардсен. Я готов примириться, и прошу не держать на меня зла – согласился и с достоинством произнёс Элезар.

– Что, обосрался, малец? Нет уж, держи ответ за свои слова! Под юбку священника не прячься! Я тебя не прощаю.

Священник только поморщился, а у Элезара, казалось, хрустнули лицевые мышцы, так ему хотелось сказать в ответ оскорбление, но он в присутствии отца Иоанна сдержался и пересилил себя.

– Я попросил прощения и, видит Бог, не из-за трусости. Теперь пусть Он нас и рассудит. Моей вины перед тобой больше нет.

Священник одобрительно кивнул.

– Что же, малец, может, из тебя и вышел бы толк, да только я сейчас выпущу из тебя кишки и говно – рассмеялся сам своей шутке Маркус. Впрочем, в толпе его многие поддержали.

Священник ещё раз осенил крестом обоих участников поединка, принял обязательные в таких случаях подношения и отправился в сторону церкви, не желая присутствовать при возможном смертоубийстве, которое он полагал бессмысленным и греховным. Да и Ингвардсен ему был не по нутру. Участники же разошлись в противоположные стороны.

Обычно бой начинался с броска копий, но в этот раз оба не сговариваясь взяли в руки топоры и круглые щиты с металлическими умбонами, а затем быстрым шагом направились навстречу друг к другу. Топоры были чем-то похожи на обычные колуны, но с широким и тонким лезвием.

Внезапно Маркус ускорился, разбежался и в прыжке обрушил топор на Элезара. Но тот успел закрыться, чуть скосив щит и отступив на полшага.

Не успел он опомниться, как Ингвардсен снова невероятно быстро нанёс удар справа, целя в бок противника. Элезар снова успел прикрыться и опять отступил.

Снова удар сверху. И опять отступление. Удар, ещё удар. Каждый раз Элезар успевал прикрываться щитом, как бы сбрасывая топор противника, но не успевал и не имел возможности атаковать в ответ.

Оба противника двигались в сторону обрыва, а Маркус, казалось, совсем не уставал.

– Эй, задай этому обосранному викингу! Убей ублюдка! Рассеки ему голову! Хватит отступать! – внезапно очень громко завизжал кто-то рядом с Александром, заставив вздрогнуть. Он посмотрел влево и увидел того самого проповедника, из-за которого случилась ссора. Теперь он стоял в толпе и подпрыгивал, потрясая кулаками, как футбольный болельщик, чья команда никак не может выиграть матч. При этом он исторгал из себя проклятия в сторону давешнего обидчика.