— В каком это смысле? — удивленно спросил он. — Я же для вас это делаю? Вам что нравится терпеть его выходки?

— Не твоего ума дело, что нам терпеть, а что — нет! — из толпы вперед вышел высокий мужчина с объемным животом, который предательски выглядывал из-под широкой майки и нависал над голубыми джинсовыми шортами, словно утес над морем. — Ты щас уйдешь отсюда и забудешь про это место навсегда, а нам тут еще жить!

— Вот именно! — Иван всплеснул руками и невольно выпустил ухо парня. Тот опрометью кинулся к подъезду.

— Ну, молись, падаль! — прокричал он у двери подъезда и бросился вверх по лестнице.

— Вам что, и правда это все нравится? — Иван не мог в это поверить.

— Может, и не нравится, — ответил пузатый мужчина, — только нам с ним жить дальше, так что лучше уж потерпеть, чем нажить себе врага с такими связями, деньгами и положением.

— Так почему вы ничего не делаете? — воскликнул Иван.

— А что тут сделать? — вздохнул его собеседник и остальные жильцы согласно закивали. — Чуть что он просто папаше звонит и все. Был бы человек, а за что его посадить всегда найдется. Вот и сидим, помалкиваем. А ты давай, вали отсюда и больше никогда тут не появляйся. Давай, давай. Неровен час он с пушкой вернется!

Иван постоял мгновение, сжимая и разжимая кулаки. Затем развернулся на пятках и бросился прочь от подъезда. Внутри него все полыхало и горело. Какой к черту коммунизм? Ничего с такими не сделаешь уже! Рабское мышление настолько прочно укоренилось в них, что вытравить его казалось делом абсолютно безнадежным.

Уже выскакивая из двора, он услышал возмущенные гневные крики от подъезда.

— Я тебя найду, сволочь! — в исступлении орал хозяин джипа. — Лучше тебе сквозь землю провалиться, чем попасться мне на глаза!

Иван выскочил из подворотен на узкую улочку, ведущую прямо к Дому культуры, бросил взгляд на часы. Он уже опаздывал.

Город жил своей жизнью. Собачники выгуливали своих питомцев, мамы с детишками в колясках, неспешно прогуливались под тенистыми деревьями, что росли вдоль тротуара.

Иван ускорил шаг. Сквер уже близок. Рядом с ним уже стояла машина скорой помощи, дежурили пожарные, и, конечно же, половину улицы заняли автомобили полиции, много автомобилей. Иван взглянул на памятник. Возле пятиметровой обшарпанной, но тем не менее, не утратившей величие статуи собралось около дюжины пожилых людей, они стояли, сцепив согнутые в локтях руки, и смотрели на мужчину в деловом костюме, с мегафоном в руках.

Иван вспомнил детство, вспомнил, как гулял в этом сквере вместе с дедушкой, а тот рассказывал ему всякие истории из жизни вождя, как тот сидел в тюрьме, несправедливо осужденный, как писал письма на свободу молоком, чтобы охрана не могла их прочесть, как ел чернильницы, что сам же лепил из хлеба. Маленького Ваню поражали эти истории, поражала та сила ума, что жила в вожде. Он смотрел на высоченную статую, и ему казалось, что именно это и останется в мире незыблемым, что вот оно — настоящее, самая настоящая жизнь.

Чуть в стороне от статуи Иван заметил бульдозер и скучающего рядом с ним водителя спецтехники в оранжевом комбинезоне. Выходит, шишки из администрации уже все решили, а значит, что всем участникам митинга грозит опасность. Из полицейских автомобилей выбирались люди в черной форме, со шлемами на головах и прозрачными пластиковыми щитами в руках.

— Вот же черт! — вполголоса выругался Иван и собирался было уже скрыться в толпе зевак, как вдруг услышал знакомый голос.

— Иван!? Иван, это вы? — Пожилая женщина с похорон махала ему свободной рукой. — Вы все-таки пришли! А тут многие не верили и сомневались! А я знала и верила, что вы придете!

Ивану пришлось пробираться сквозь толпу, чтобы оказаться рядом с женщиной.

— Видите, не так нас и много, — словно извиняясь, произнесла женщина, — но это не значит, что мы отступим! Они хотят снести последнюю статую вождя в городе! Это неправильно! Статуя — не только символ коммунизма, но и памятник истории! Он часть города, часть людей, что жили и живут здесь!

Последние слова женщина почти выкрикнула, и единомышленники подержали ее нестройным гулом.

Иван вздохнул и выбрался из толпы, оказавшись непосредственно возле памятника.

— Да черт с ним! — выругался он и решительно встал в цепь митингующих, сцепившись локтями с пожилым мужчиной в брюках и клетчатой рубашке и своей новой знакомой.

— Татьяна Михайловна это я, — представилась женщина, — спасибо вам, что пришли, что не остались равнодушным.

Раздался хрип и треск помех. Мужчина с мегафоном прокашлялся и заговорил.

— Уважаемые пенсионеры, — его взгляд упал на Ивана, и он ненадолго запнулся, — да, пенсионеры и те, кто к ним присоединился. Пожалуйста, отойдите от статуи! Спецтехника готова приступить к работе. Во избежание травм отойдите в сторону!