— Обеденный перерыв! — объявил Степан Фёдорович.

Бригада дружно отложила кисти и направилась в небольшую комнату отдыха. Здесь стояли простые столы и скамейки, висел портрет Сталина, лозунги о важности художественного труда.

Гоги достал завёрнутые в газету бутерброды, которые приготовил с утра. Коллеги разворачивали свои скромные завтраки — война и послевоенная разруха ещё давали о себе знать.

— Ну, как впечатления? — спросил Пётр Васильевич.

— Интересно, — честно ответил Гоги. — Совсем другая работа, чем я привык.

— А что вы обычно делаете? — поинтересовалась Анна Петровна.

— Книжные иллюстрации. Детские сказки в основном.

— О, это тонкая работа, — оценил Василий Кузьмич. — Там каждая деталь важна.

— Да, но здесь своя специфика. Масштаб другой, задачи другие.

— Привыкнете, — успокоил Степан Фёдорович. — Главное — понимать, что театр служит народу. Наша задача — воспитывать зрителя, показывать героические примеры.

Михаил Игоревич, жевавший чёрный хлеб с маргарином, вдруг спросил:

— А правда, что вы с большими людьми работаете? В посёлке говорят, что к вам воронки приезжают.

Все притихли. Тема была деликатная — в те времена связи с органами обсуждали осторожно.

— Иногда бывают заказы от государственных учреждений, — осторожно ответил Гоги. — Обычная работа.

— Понятно, — Михаил Игоревич не стал развивать тему.

Анна Петровна перевела разговор:

— Георгий Валерьевич, а семья у вас есть?

— Нет. Живу один.

— Жаль. Хорошему мужчине нужна хорошая жена.

— Времени нет на личную жизнь, — уклончиво ответил он. — Работа поглощает.

— Работа работой, — заметил Пётр Васильевич, — а человеку нужно тепло. Особенно творческому.

После обеда продолжили работу. Гоги принялся за подмалёвок — наносил основные цветовые пятна. Работал широкими мазками, как учили в художественном училище.

Коллеги продолжали наблюдать за ним, но уже без настороженности. Видно было, что он знает своё дело.

— А вот здесь, — подошёл Василий Кузьмич, — лучше взять краску потеплее. Видите, свет от камина должен давать золотистые рефлексы.

— Да, вы правы, — согласился Гоги, меняя кисть.

Так, работая и переговариваясь, они провели весь день. К вечеру основа была готова — завтра можно будет приступать к детальной проработке.

— Неплохо для первого дня, — оценил результат бригадир. — Завтра продолжим. Приходите к восьми утра.

— Обязательно, — пообещал Гоги.

Попрощавшись с коллегами, он отправился домой. День прошёл удачно — его приняли в коллективе, работа спорилась. Театральная живопись оказалась не такой сложной, как казалось.

Главное — он почувствовал себя частью команды. После месяцев одиночной работы это было приятной переменой.

В трамвае, возвращаясь домой, Гоги размышлял о прошедшем дне. Хорошие люди, честные труженики. Может быть, стоит чаще выбираться из своей мастерской, общаться с коллегами по цеху.

Одиночество, конечно, даёт возможность сосредоточиться на творчестве. Но иногда человеку нужно чувствовать себя частью чего-то большего.

Даже если это всего лишь временная работа в театральной мастерской.

Возвращаясь домой из артели, Гоги увидел знакомую фигурку у остановки трамвая. Аня стояла с книгами под мышкой и, как обычно, смотрела на небо, несмотря на дневной свет.

— Аня! — окликнул он её.

Девушка обернулась и улыбнулась:

— Гоша! Какая встреча. Я как раз думала о тебе.

— О чём думала? — поинтересовался он, подходя ближе.

— Помнишь, ты предлагал научить меня рисовать? А я хотела показать тебе город глазами учёного?

— Конечно помню.

— Так вот, у меня появилась идея, как совместить одно с другим.

Аня поправила сползающие очки — жест, который Гоги уже успел запомнить и найти милым.

— Рассказывай, — сказал он, садясь рядом с ней на скамейку остановки.

— Знаешь, я иногда подрабатываю в детском саду. Веду кружок «Юные исследователи природы». И вот подумала — а что, если расписать стены в одной из комнат? Изобразить звёздное небо, созвездия…

— Интересная идея, — Гоги оживился. — Дети будут в восторге.

— Вот именно! Представляешь, они смогут изучать астрономию, не выходя из помещения. Я им буду рассказывать про Большую Медведицу, а они будут видеть её на стене.