— А что посоветуете?

— Режим нужен. Еда вовремя, сон нормальный. И поменьше нервничать.

Василий Кузьмич не знал, конечно, что «поменьше нервничать» означало бы бросить работу с Берией, забыть о тайной жизни попаданца из будущего, перестать бояться ареста. Невыполнимые условия.

Работа продолжалась. К вечеру Гоги завершил основные детали интерьера — теперь белогвардейский штаб выглядел убедительно и атмосферно. Роскошь старого режима контрастировала бы с аскетичностью красных командиров.

— Неплохо, — оценил результат бригадир. — Завтра займемся портретами на стенах. Это тонкая работа.

— Справлюсь, — пообещал Гоги, хотя рука уже дрожала от усталости.

Собираясь домой, он думал о словах Василия Кузьмича. Режим, нормальное питание, забота о здоровье — все это звучало разумно. Но как совместить с той жизнью, которую он ведет?

Может быть, начать хотя бы с малого — покупать нормальную еду, завтракать регулярно, не курить на голодный желудок.

В конце концов, мертвый художник никому не нужен. Даже Берии.

По пути домой из артели Гоги решил зайти в торговый ряд. Не за продуктами — хотя после замечаний коллег об его внешности стоило бы, — а по делу.

Первым попался хозяйственный магазин. Над входом висела простая табличка без всяких украшений — обычное дело для послевоенного времени.

— Добрый день, — обратился он к продавцу, мужчине средних лет в засаленном фартуке. — Не нужна ли вывеска? Художественная?

Продавец оторвался от счетов, окинул Гоги оценивающим взглядом:

— А сколько возьмете?

— Зависит от сложности. Простая надпись — пятнадцать рублей. С орнаментом — двадцать пять.

— Дороговато, — покачал головой торговец. — У нас тут один парень за десятку делал.

— Тогда к тому парню и обращайтесь, — спокойно ответил Гоги, разворачиваясь к выходу.

— Стойте, стойте! — окликнул его продавец. — А что умеете? Покажите.

Гоги достал из сумки карандаш и на клочке бумаги быстро набросал: «Хозяйственные товары» красивыми буквами с небольшими завитушками.

— Ловко, — признал торговец. — Ладно, пятнадцать так пятнадцать. Только к завтрашнему вечеру нужно.

— Будет готово.

Дальше по улице располагался мясной магазин. Здесь с вывеской дела обстояли еще хуже — краска облупилась, буквы едва читались.

— Товарищ продавец, — начал Гоги разговор с полной женщиной за прилавком.

— Что вам?

— Вывеску не хотите обновить? Клиентов больше будет.

Женщина посмотрела на облупившуюся табличку:

— А во сколько обойдется?

— Двадцать рублей. С мясной тематикой — может, бычка нарисовать или свинью.

— Дорого. У меня план не выполняется, начальство ругается.

— Тогда пятнадцать, — сбавил цену Гоги. — Но без рисунков, только буквы.

— Ладно, договорились.

В обувном магазине повезло больше — хозяйка оказалась женщиной с хорошим вкусом.

— Вывеска нужна яркая, чтобы издалека видно было, — объяснила она. — У нас конкуренция большая, три обувных магазина на одной улице.

— Можно сделать с изображением элегантной туфельки, — предложил Гоги. — Привлекательно и понятно.

— А сколько?

— Тридцать рублей. Работа художественная.

— Берите. Только красиво сделайте, я потом еще заказы дам.

За два часа обхода Гоги набрал заказов на сумму около ста рублей — неплохой приработок. Работы не сложные, но разнообразные. Отвлекут от театральных декораций и мрачных мыслей.

В канцелярском магазине разговаривал с интеллигентным стариком в очках:

— Вывеска? Интересно. А можете что-то образовательное изобразить? Книги, перо, чернильницу?

— Конечно. Символы знаний и культуры.

— Тогда заказываю. Сорок рублей не жалко за качественную работу.

Старик явно ценил прекрасное и был готов платить за него.

Последним стал парикмахерский салон, где работала энергичная женщина лет сорока:

— Мне нужно что-то модное, стильное! — заявила она сразу. — Чтобы дамы издалека видели — здесь красоту наводят.

— Ножницы изящные можно нарисовать, расческу, может быть, стилизованный женский силуэт.

— Отлично! Пятьдесят рублей плачу, но чтоб красота была неземная.

Домой Гоги возвращался с хорошим настроением. Работы набралось дня на три-четыре, заработок приличный. Главное — разнообразие. После сложных театральных декораций и философских иллюстраций для Берии простые вывески казались отдыхом.