Макс промолчал, глотнул снова воды и огляделся. Голова все еще болела, как сволочь, после контузии. Но вот раны почти не ощущались, словно еще и анестетик вкололи. Разве что усталость смертельная, невозможная, даром что немного поспал.

В чем-то женщина была права — вокруг тихо. Ни огней, ни людей, ни даже следов их пребывания. Лес стоял темной стеной вокруг крошечной полянки. Посередине костер, жаркий, чистый. Не горелые покрышки и подручный мусор, чадящий едким дымом, а нормальные поленья. Более мелкие веточки потрескивали, разлетались искрами. Как тот прилет… Макс отогнал от себя воспоминания и отвел взгляд от пламени. Все равно запах гари напрягает.

Лес был темным и густым. Настоящий, а не лесополоса.

Макс снова потряс головой, словно так можно было вытряхнуть на поверхность умную мысль.

Деревья целые! Непосеченные стволы, без следов от пуль и шрапнели. Если его увезли далеко от зоны боевых действий, то это уже проблема…

— Где мы?

— В лесу, — с улыбкой заметила женщина. Она сидела на снегу, скрестив ноги, и что-то мастерила или чинила тактическим ножом Макса. Затем проследила за его взглядом и чуть вздернула седую бровь. — Расслабься, не сломаю я твою игрушку. Верну, сейчас только ерунду доделаю…

Макс подозрительно глянул на девушку и нахмурился.

— Я тебя знаю! — он хотел покивать головой, но так дурнота снова накатывала, поэтому просто говорил, сидя ровно и стараясь не шевелиться. — Бариста из кофейни.

— Как Садовнику мне мало платят, — ехидно улыбнулась она. — Приходится брать шабашки.

Девушка что-то чинила. На миг блеснуло серебро едва заметным отсветом. Цепочка, то ли порвана, то ли не доделана. Ловкие пальцы сжимали звенья, а нож играл роль ювелирного инструмента.

— А как ты тут оказалась? До границы сто километров, до города еще столько же…

— Ты тоже, знаешь ли, далеко забрался.

Котенок замерз и спрятался под куртку, свернулся клубком и замурчал. Макс попытался сесть ровнее, но тошнота снова накатила.

— Верни оружие, и я уйду.

— Допустим, я не буду язвить на тему, что ты физически не в состоянии никуда идти. Но тогда другой вопрос — ты куда собрался?

— К своим. У нас война, — с нажимом произнес Макс, ощущая лишь часть привычного гнева.

— Не у нас, а у вас, — поправила его Садовник. Затем пристально глянула на мужчину и устало вздохнула. — Ладно, по сторонам посмотри. Оцени обстановку. Ты реально думаешь, Дороти, что мы еще в Канзасе, а точнее в зоне боевых действий? Ты встанешь и пойдешь… куда? Ты в Великом Лесу! Отсюда без проводника и знаний нет выхода. Этот Лес бесконечный, это целый отдельный мир. И даже если тебе повезет, и каким-то чудом ты выберешься из него… Ты никогда не вернешься домой.

Макс глянул в глаза Садовнику и нахмурился. Но она лишь продолжила, мягко, уже без шуток и ехидства:

— Был прилет, машина в куски, экипаж погиб. Ты пропал без вести, парень. Тебя объявят мертвым, представят к награде, отправят выплату твоим близким. Вещи выкинут на помойку или раздадут. Все кончено. Считай, что ты выполнил свой долг и погиб в бою.

Макс мотнул головой, выражая протест.

— На, поешь, — женщина втиснула в его ватные ладони чашку с какой-то кашей. — Поешь, приди в себя.

Макс не ответил, а просто начал есть подостывшую кашу. Сто лет не пробовал нормальной еды, только консервы и сухой паек. А тут ароматная каша со свежим мясом, со специями, овощами, да еще и на костре приготовленная. Из-под куртки на запах вылез мелкий, получил пару кусков мяса и спрятался обратно.

Макс едва смог проглотить немного еды, запил ее водой и понял, что если съест еще хоть ложку, его просто стошнит. Он лег и закутался в спальник, не в силах ни продолжать разговор, ни пытаться что-либо понять. Дурнота накрыла его с головой, и зимний лес вокруг растворился в мареве.

Он очнулся через некоторое время. Было уже лучше. Достаточно, чтобы начали работать инстинкты. Послышались шаги, Макс продолжил лежать с закрытыми глазами и дышать ровно, притворяясь спящим. Котенок шебуршился в складках спальника, сонно покусывая за пальцы, но выбегать наружу, в холод, явно не хотел.

Нужно понять, что происходит и что за люди нашли его в лесу. Свои они или враги, военные или гражданские.

— О, Великий и Ужасный, — тихо и с выражением произнесла женщина. — Выходи к моему костру, погрейся у огня и не ешь нас, мы не вкусные…

— Можно было просто сказать «привет», — с осуждением заметил чей-то вкрадчивый голос, и на поляну кто-то вышел.

Макс лежал с закрытыми глазами и прислушивался к тихому разговору. Вместе с тем, кто вышел к костру, пришел странный, жуткий холод. Он словно морозный туман тут же окутал все вокруг, и даже жаркое пламя костра не спасало. Но голос был почти нормальный — спокойный, уставший, с легкой хрипотцой.