Итак. Судя по всему, наш ушастый друг, пробрался в деревню и забрался в склад, где и спрятался за мешками. Когда пес обнаружил беглеца, тот не обрадовался и попытался удрать. В процессе ребятки лапой или копытом порвали мешок с зерном, уронили соль и обрушили полку.

В виду установленных фактов, нанесенный силами добра ущерб признается недействительным — а силы зла уже изгнаны из населенного пункта с соответствующим внушением!

За сим, победа сил добра объявляется безоговорочной, а самим силам добра дозволяется покинуть место эпической битвы добра и зла!

Я крутанулась на пятках — и чуть не сшибла Ульянку.

Кстати!

Вот тебя-то мне и надо!

Ульянка, в отличие от собаки, не шарахнулась от меня, когда я присела перед ней на корточки. Возможно потому, что Ульянке я предложила улыбку, а не работу.

— Ульяна, ты, когда от бабушки домой возвращалась, ничего странного не заметила?

— Нет, тетушка Премудрая!

Я же задумалась:

— А пирожки-то с чем были?

— С зайчатиной, с яйцом, с грибами, с капустой еще... — девчонка явно растерялась, но добросовестно перечислила.

— Вкусные?

— Очень вкусные! У нас еще остались, тетушка Премудрая! Хочешь, я тебя угощу?

— Спасибо, милая, не нужно.

Я улыбнулась доброй девочке:

— Пирожки пахли, небось, на весь лес? — а когда та кивнула, снова шлепнув себя по спине косой, уточнила, — Ела по пути?

— Ага…— Ульянка залилась краской, и шепотом призналась, — Не утерпела…

— Понимаю тебя, — я вздохнула. — Кто бы на твоем месте устоял?

Угу… Вот и этот, с пятачком — не устоял!

Выходя с ребенком из склада, я про себя твердо решила, что этой догадкой делиться ни с кем не буду.

Толпа все так же не разошлась, и я, отпустив детскую руку, громко объявила:

— Не бойтесь, люди добрые, ушли гости лесные — больше разорять вас не будут, спите спокойно!

Они, надо думать, и сами до этой мысли дошли, но как-то же надо мне закруглить мероприятие и обозначить, что свои обязанности я выполнила, и полученная плата мной отработана полностью?

Народ радостно загомонил, восхваляя благодетельницу...

И оказалось, что удерживать невозмутимое лицо, когда тебе бьют земные поклоны и зовут спасительницей и застущитницей, еще сложнее, чем когда угрожают и предъявляют претензии.

Переждав в мучительной неловкости честно заслуженную благодарность, я наконец-то сбежала..

Пережить доставку “Булат-авиалиниями” я бы не пожелала и врагу, но...

Конь приплясывал, дожидаясь, пока я подойду, рыл копытом землю, многозначительно поглядывал на нас с псом…

И я решилась.

— Домой сам доберешься? — спросила у собаки, и когда он кивнул, шагнула вперед, на скамеечку, заботливо подставленную старостой.

Уже увереннее села в седло, нащупав ногами стремена, обхватила гладкие бока коленями…

Булат чуть отошел назад, потом короткий разбег, толчок — и небо, огромное синее небо бросилось мне в лицо, а сердце оборвалось, оставшись на земле.

Надеюсь, пес его подберет и принесет!

Когда копыта богатырского коня грянули о землю перед избой Премудрых, я поняла, что ничего мое сердце в Малых Елях не оборвалось — оно вот сейчас через горло вылетело!

— Ух! У-у-ух! — выдохнула я, когда сердце провалилось за грудину, на место.

— Понравилось? — польщенно оглянулся Булат. — Ты, хозяйка, выгуливай меня хоть иногда… Ух, я тебя покатаю!

И такая тоска прозвучала в его словах, в его голосе, что я невольно испытала прилив стыда: да ему же здесь скучно! Он — богатырский конь, и при всем здешнем уходе, при полных корма яслях, он отчаянно мается от безделья!

— Знаешь, Булатик… А давай, прямо сейчас!

— Что? — неверяще выдохнул конь

— Давай прямо сейчас покатаемся!

Он прянул с места, едва я успела договорить — и только от избы донесся отчаянный вскрик Гостемила искрыча:

— А отобедать?!

Но какой там обед, когда конь подо мной бежит вровень с ветром и того гляди его обгонит, и… и это было как в сказке. Когда “синие леса мимо глаз пропускает, озера хвостом заметает”.

Безумная скачка, перемешавшая небо и землю, захватила, поглотила и не оставила место больше ни для чего. Я растворилась в ней, и перестала быть, легко отказавшись от прошлого и будущего и упиваясь моментом…

А потом Булат сбавил ход, и лес из смазанной полосы снова разделился на отдельные деревья, а впереди показался знакомый частокол и знакомые черепа…

И Гостемил Искрыч, сурово супящий брови на крыльце в ожидании непутевой, не пообедавшей хозяйки!

Булат остановился, и я кое-как разжала руки, вцепившиеся в поводья.