А вот Вольгару никакие специальные амулеты не нужны. Он с помощью своих способностей может сам управлять энергией и с помощью ее вливания в ткани организма, усиливать те или иные его свойства и функции. Потому, его команды слышны всегда и всем.

— Перебираемся через стену! — рявкает небожитель.

— Со стен летят стрелы! — почти тут же раздается доклад от передовых отрядов войска.

— Там какие-то аборигены с белесыми глазами! — кричит еще один из бойцов. — Название прочитать не удается. Профессионально прячутся в тенях и выдают из скрыта критами. Меткие сук… Ааа!

Доклад прерывается предсмертным хрипом.

— Это происки приспешников Неназываемого! — громогласно провозглашает Вольгар. — Он переманил на свою сторону темный пещерный народ! Штурмуем стену! Вырезать всех ублюдков!

В речь божественный предок вложил баф на бодрость, прилив сил, дух и веру в правильность приказа и в своего командующего.

— Да-а-а!!! — дружно рявкает воинство и бросается вперед.

— Терпи, — шепчу Гон-Донну.

Беззвучно. Только одними губами. Но хоббит все понимает. Может, по губам прочитал, а, может, и по выражению моего лица определил.

Гон-Донн продолжает лежать и пучить от напряжения глаза. Его лицо как раз повернуто ко мне, и я четко вижу всю гамму чувств, что его переполняют. А повернуть голову в другую сторону он не может. Как это сделаешь, когда на ней сидит здоровенная задница глубинно урчателя.

Хорошо, что складки не перекрывают ему нос и рот, а то бы задохнулся. Повезло, можно сказать. Правда сам хоббит так не считает.

Ну, а нефиг было оставлять у себя те грибочки. Урчатель, выпросив у Гон-Донна и съев последние из них, видимо, решил выразить «угощателю» свою благодарность. Таким вот своеобразным способом. Хех!

Вон у остальных таких проблем нет. Только ноги Буги зажала другая здоровая тихоходка. А еще одна лежит на Лиси. Но та не испытывает на этот счет какой-либо дискомфорт. Девушка сама так уложила своего «скакуна», чтобы прикрыться от глаз чувдов.

Лежим мы сейчас в самом краю приплюснутой пещеры, некой широкой ямке. Со стороны центра, где некоторые могут идти в полный рост, нашу лежку и нас, соответственно, не видно. Тем более группа глубинных урчателей прикрывает своими телами.

Тут очень много мха, растущего почти на всех каменных поверхностях, который здоровые тихоходки медленно сдирают и, неспешно чавкая, поглощают.

А в это время по пещере ходят чувды, переговариваются, пытаются построить разбредшихся по нутру каменной полости глубинных урчателей.

— Они не слушаются! — жалуется один из них.

А бледноглазых тут много. Около десятка как минимум. Пришли в пещеру с разных сторон. Мы вовремя спрятались.

— Перекормлены, — констатирует другой чувд. — Не доглядел пастух.

— Так стадо убежало, — оправдывается знакомый голос. — Как доглядеть?

— Слишком плохо слушаются, — продолжает кто-то жаловаться. — Чересчур ленивы и вялые.

— Значит, грибов запретных шаманских пережрали.

Молчание затягивается.

— Ну, а что сразу я? — раздается знакомым голосом. — Вставайте, коровки, вставайте…

Через некоторое время, видимо, безуспешных попыток поднять стадо, чувд со знакомым голосом заявляет:

— Остается только так.

— Не смей! — рявкает другой.

— Мы же тебя обыскали! — восклицает еще один чувд. — Где прятал?!

Судя по тому как резко вскочили глубинные урчатели, лежащие рядом с нами, я догадываюсь, что именно мог достать чувд со знакомым голосом.

Проблема в том, что вместе с большими тихоходками, от камней оторвался и Гон-Донн. Он просто прилип к заднице того, что на него сел. И теперь его могут обнаружить чувды.

Раздается звонкий звук словно от затрещины.

— Ай! — слышится следом.

— Бездельник! — рявкает один из чувдов на нашего «знакомца».

И тут же добавляет:

— Еще есть?

Видимо, то, что он достал, успели съесть ближайшие к нему глубинные урчатели.

Тихоходка, к которой прилип Гон-Донн, остановилась и замерла.

Лиси же пока не отпустила своего «скакуна». Она заставила его встать, чтобы не привлекать внимания чувдов странным поведением животного, и сейчас освобождает из него свои нити. Так же парой жгутов аккуратно тянется к Гон-Донну.

— Е-е-есть, — очень осторожно проговаривает «знакомец».

Воображение так и рисует, как тот вжимает голову в плечи, боясь, что прилетит новая затрещина.

Гон-Донн, с омерзением на лице и явным желанием высказать все, о чем думает и что чувствует вслух, громко, упирается руками в объемный зад глубинному урчателю. И пытается себя отлепить.