— Да неужели? — протянул ироничный голос из-за спины. Его наличие, точнее, наличие в невидимой зоне его обладателя, начинало раздражать. — Мимо прогуливался, не иначе.

— Нет, Зефир со мной и мой друг, — возмутилась Сальвет, ловя на себе внимательный взгляд золотистых глаз. Светлый Эдальвей мог похвастать чистотой крови, наверное, в сотом поколении. Красивый лучистый цвет. — Но убивать-то его за это нельзя!

— Почему? — не обратил внимания на смех сбоку Светлый Эдальвей, изучая добычу.

Он ведь знал ее. Точнее, видел однажды. Паршиво. Харозо почти наверняка узнает о смерти крохи и о том, как и кто это сделал. Дважды паршиво. В Ша Тарэ мастер не вернется после такого.

— За открытие колодцев полагается смертная казнь. Уж вам ли не знать.

— А Зефир не открывал колодцы, — огрызнулась Сальвет на голос из-за спины. — Ни единого. Это я их открывала.

— Ой ли?

— Я открывала, я залезала. В Зефире ни капли сил мага Звездного пути. Его туда не пускает, и ступеней он не видит. Можете в академии посмотреть или у него спросить сами. Зефиру колодцы эти не нужны, — Сальвет поймала взгляд друга. Внешне Зефир был совершенно спокоен. Ни единой эмоции на лице.

— И деньги не нужны за перья. Кому вообще нужна эта мелочь? — прозвучало презрительное в ответ.

— Ему они не нужны, — огрызнулась вновь Сальвет. — Не такой ценой.

— А тебе они зачем? — промолвил удерживающий ее за шкирку солнцерожденный. — В таком количестве?

— О, спроси в Боевой академии, сколько я им должна! И глупые вопросы отпадут сами по себе.

Ее дернули за шкирку. Сальвет покосилась в сторону. На том месте, где она только что стояла, дымился бледно-алый клинок. Рукоять похожа на кость с глазами, темно-серая и хищная.

— Цеказар, — с укоризной протянул Светлый Эдальвей, бросив взгляд в сторону. Ему было проще. Сальвет пришлось бы выворачивать голову на сто восемьдесят градусов.

— Эта малявка себе много позволяет, стоя в могиле обеими ногами.

— Колодцы начали открывать в окрестностях Ар Олэ задолго до того, как ты получила штраф от Боевой академии, — Светлый Эдальвей определенно был в курсе незавидного положения Сальвет. Он забрал с ее плеча сумку, кинул в сторону в руки одного из сопровождающих.

— Какое вам дело, зачем мне деньги? — огрызнулась Сальвет, нервничая все больше. — Сказала уже, что они были нужны только мне с моими проблемами. Зефиру они без меня не нужны.

— Какие же у тебя проблемы?

— Не твоего ума дело.

Они вновь сместились в сторону со Светлым Эдальвеем.

— Цеказар, мне надоело танцевать по твоей милости, — недовольно произнес Светлый, обернувшись.

— Она…

— Она уже почти мертва, — оборвал возмущенный голос Эдальвей на полуслове.

— Может?..

— Нет, — Эдальвей повернулся к парню на земле. Никаких эмоций на лице пленника, хотя злость видна где-то в глубине золотистых глаз. Злость и что-то еще, что появлялось всякий раз, когда взгляд пленника касался девчонки в его руках. — Ты хочешь что-то добавить к словам своей подруги?

— Ничего, — прозвучал безэмоциональный голос. Неестественно спокойный в сложившейся ситуации, оттого лишь сильнее бросающийся в глаза.

— Зачем вы открывали колодцы? Знали, что нарушаете закон и что за этим последует?

— Знали. Нужны были перья, — пленник оказался сговорчив. Точно также, как его подруга. От этого у всех присутствующих поневоле возникало странное чувство.

— Зачем?

Зефир перевел ненадолго взгляд от Сальвет на удерживающего ее мужчину.

— Сальвет тебе уже ответила на этот вопрос, — просто произнес он. — Хочешь, чтобы я повторил?

— Цеказар! — уже почти хором рыкнули на невидимую фигуру окружающие. Светлому Эдальвею даже не пришлось рот раскрывать, чтобы осадить того.

— Допустим, — Эдальвей изучал парнишку. Ошейник поневоле бросался в глаза. Жаль, что информации нет. Можно, конечно, притащить в город обоих. Но нужен ли там этот? Чистокровный. — Кто открывал колодцы?

— Она, — ответ не заставил себя долго ждать.

— Как благородно, — фыркнул со спины Сальвет голос. Равнодушие где-то заблудилось, теперь голос звучал с раздражением. — Свалить все на девчонку.

— Ты можешь уже заткнуться? — не удержалась Сальвет, пытаясь повернуться к нахалу. Ей не позволила такой роскоши чужая рука, словно стальными оковами продолжающая удерживать за шиворот.