Меж тем Мария надела наушники и пошла дальше по пляжу, залитому лунным светом. А секунду спустя Хиро услышал мелодию, которая доносилась из проигрывателя:

— … Lost in a riddle that Saturday night

Far away on the other side…

…

На следующий день он отказался выйти с ней на прогулку — Мария была не против, — и всё время просидел в библиотеке, изучая истории про легендарные отвары, которыми древние воины лечили даже самые тяжкие раны — зелье Кикеон, которое расписывал Гомер в Илиаде, настойка Нефритового императора и так далее.

Он просидел за книгами всю ночь, а когда проснулся, было немного светлее, чем обычно. Хиро поморгал, потянулся и посмотрел на электронные часы возле футона:

07:18.

«Проспал», — пронеслось в его сонном рассудке.

Хиро поднялся, посмотрел по сторонам, пытаясь понять, почему всё вокруг кажется одновременно таким правильным и неправильным, и вдруг понял, что впервые за два месяца проснулся в собственной комнате. Раньше он обрадовался бы данному обстоятельству, но теперь, вспоминая разговор на берегу и какой бледной вчера была Мария, юноша бегом выбежал из квартиры и сломя голову ринулся в школу…

— Что? — спросила Мария.

Хиро повернулся и посмотрел на девушку, которая стояла посреди дверного проёма. Металлическая дверь, которую он выбил, когда ворвался на крышу, лежала у неё под ногами.

Теперь Хиро едва ли мог вспомнить, как добрался до школы. Весь забег в его воспоминаниях покрывала густая дымка тревоги. Когда же он прибыл на место, то встал как вкопанный и долгое время не мог пошевелиться перед лицом пустоты, которая встретила его на крыше. Возможно, прошли минуты, возможно — десятки минут. Мысли в его сознании постепенно начинали складываться воедино, и вот уже он задумался о том, чтобы проверить все городские больницы, что, разумеется, было безумием, ибо в таком мегаполисе их было несколько тысяч, как вдруг за спиной у него раздался голос.

«Что?»

Хиро рассеянно посмотрел на девушку в кепке, из-под которой разливались длинные золотистые волосы.

— Ты…

— Хм?

Он сглотнул.

— С тобой… всё в порядке?

Мария задумчиво покосилась на небо.

— В смысле, с-сейчас в порядке? — смутился Хиро.

Она кивнула.

— Ты… не пришла, поэтому я заволновался, вот и всё, — сказал он, дрожащими пальцами поправляя очки.

Мария снова кивнула, поглядывая на выбитую дверь, а затем, к величайшему удивлению Хиро, прибавила:

— Извини.

Он сморгнул.

— Пришлось задержаться на терапии.

— Терапии? — спросил потрясённый Хиро.

— Я тоже не хочу умирать, — просто заявила Мария.

— Тогда… почему ты так много куришь? — спросил он бездумно.

Девушка посмотрела на сигарету, которую в этот самый момент достала из кармана, затем снова на Хиро, и тогда он второй раз за свою жизнь увидел лёгкую улыбку у неё на губах:

— Жить я тоже хочу, — усмехнулась Мария.

Прошло время, прежде чем Хиро понял смысл этой фразы. Слишком много времени, ибо к тому моменту, когда к нему пришло осознания, было уже поздно.

С этого дня самочувствие Марии стало неумолимо ухудшаться. Это было даже удивительно. Ещё недавно она запросто могла запрыгнуть на крышу, а теперь ходила бледная как полотно и постоянно принимала таблетки.

Стремительными темпами её пронизывала некая ветхая слабость, вплоть до момента, когда стало казаться, что первый же порыв ветра может свалить её на землю. И даже в таком состоянии она продолжала учить его и пытаться доказать, что боевые искусства могут быть полезными.

И прекрасными.

Она рассказала ему про своего приёмного отца и мастера, которому обещала, что его искусство не погибнет вместе с ней. Рассказала о том, что считала передачу оного своей последней и единственной миссией, ради которой готова была потратить то немногое время, которое у неё ещё осталось.

Она не просила его стать наследником, однако Хиро понимал, что искать другого человека уже не было времени. Он стал заниматься день и ночь, чтобы оправдать её ожидания, хотя с этого момента пропитался неприязнью к тренировкам. Он прекрасно понимал, что ведёт себя как ребёнок, который испытывает негодование в отношении мирской несправедливости и пытается найти этому чувству хоть какой-то выход, однако ничего не мог с собой поделать.

Однажды Мария снова исчезла, а через три дня пришло письмо. В нём она говорила, что намеренно не стала раскрывать ему дату решающей операции, чтобы лишний раз не беспокоить и, если получится, собиралась лично сообщить ему хорошие новости.

Ещё она извинялась, что сделать этого уже не получится: письмо должны были отправить ровно через три дня после её смерти.

Стоило ему прочитать последние строки, как Хиро погрузился в кошмар; в зловещий сон, в котором он пробирался через стену под крики военных, бежал от пуль, врывался в госпиталь, угрожал врачу, который всё отрицал, искал морг, крематорий и так далее, и как это всегда бывает после кошмара, пробуждение Хиро тоже было болезным — и неминуемым, ибо рано или поздно всем нам приходится проснуться.