— Грифон, выклюй мне глаза! — удивился Олег. — Правда, что ли? Вот это ты мне удружил, племянник.

— Хватит, — отрезал я. — Заканчивай этой дурью заниматься. Послушай, дядь, я благодарен тебе за кров, благодарен за то, что принял меня с распростёртыми объятиями. Ты мне, как родной отец стал за этот месяц. Но, чёрт меня дери, уважай и ты свою семью! Сколько ещё долгов висит на тебе? Признавайся. Ты ведь не хочешь, чтобы этот зеленокожий чертила приехал выбивать деньги из Кати?

— Н-нет, Алексей, больше ничего нет, — признался он. — Даю тебе слово — это всё. Один долг ушёл на тот свет вместе с Кособоковым, а второй… Сам уже понял.

— Ты пойми, я готов помогать тебе и Кате сколько угодно, — произнёс я. — Но тянуть квартиру, долги, твой разваливающийся дом мне может оказаться не по силам. По крайней мере, пока что. Поэтому постарайся и ты помочь нам. Хопёрские Мечниковы должны держаться вместе.

— А что я могу теперь сделать?! — воскликнул он. — Я тут на четыре месяца застрял!

— Я видел, что на твоём столе лежал план, — напомнил я. — Пять пациентов в день. Верно?

— Ну… Допустим, — кивнул Олег.

— Перевыполняй его, — заявил я. — Принимай десять вместо пяти. Ищи больных сам. Тогда тебе либо сократят срок, либо начнут выплачивать излишек. Мне об этом мой финансовый консультант рассказал. Это работает именно таким образом.

А Синицын в вопросах денег ерунды не скажет. Кто угодно, но точно не он.

— Ладно, я подумаю, — кивнул дядя. — Постараюсь.

Тогда меня посетила ещё одна идея. Раз уж среди заключённых так хорошо разошёлся «аспирин», значит, и другие целебные порошки могут пойти в оборот.

— Возможно, через неделю я смогу поставить тебе больше травяных лекарственных средств, — произнёс я. — Снотворные, стимуляторы, обезболивающие и другие порошки. Если начнёшь продавать их заключённым, закроем твой долг в пять раз быстрее.

— А нас за нарушение законов Российской Империи не сцапают? — усомнился дядя.

— А ты плохо слушал Рокотова? Сады — его территория, — напомнил я. — Пока его всё устраивает, мы можем делать здесь всё, что угодно.

— Ладно, — кивнул Олег. — Пойдём для начала посмотрим, даст ли он тебе деньги за лечение заключённых. А то я пока что сильно сомневаюсь, что всё пройдёт так гладко.

Однако переживал дядя зря. Как только мы вошли в дом Леонида Рокотова, его люди вынесли нам мешочек с деньгами.

— Здесь уже всё отсчитано, Алексей Александрович, — произнёс он, лениво глядя в окно со своего импровизированного трона. — Если моим людям действительно станет лучше… Что ж, похоже, мне придётся обращаться к вам чаще, чем хотелось бы.

— Благодарю, Леонид, — кивнул я и принял мешочек.

Судя по его весу, сумма внутри него была ровно та, на которую я и договаривался. Проверять при Рокотове я не стал. Это авторитет может воспринять за оскорбление.

— По глазам вижу, Алексей Александрович, вы меня не боитесь, но и не уважаете… — произнёс он, хоть и продолжал смотреть в окно. — Оставьте нас наедине с Мечниковым!

Заключённые-слуги тут же покинули здание.

— Вас, Олег Сергеевич, это тоже касается, — чуть спокойнее повторил Рокотов.

— Иди, — прошептал я дяде. — Увидимся в следующий раз. Береги себя.

— И ты, племянник, — кивнул Олег и покинул дом Рокотова.

Наконец, мы с Леонидом остались в зале вдвоём. Но перед тем, как перейти к беседе я поделился рекомендациями, как избежать заражения туберкулёзом остальных заключённых: в первую очередь прокипятить общую посуду и другие вещи, а также провести влажную уборку во всех камерах, желательно со специальными обеззараживающими средствами.

— Мне кажется, Алексей Александрович, что таким, как мы, лучше держаться вместе, — заявил он. — Мы оба — изгои. И отличаемся мы только тем, что вы отчество сохранили, а я своё стёр. Разрешите полюбопытствовать, а что сейчас с вашим отцом?

— Живёт и здравствует, — ответил я. — Нас разделяет лишь расстояние и череда недопониманий.

— Вот как? — хмыкнул Рокотов. — Выходит, вы к своему отцу ненависти не испытываете?

— Он изгнал меня за дело, — сказал я. — Мне нет смысла попусту злиться на него. Да и вообще… Злость провоцирует инфаркты! Лучше эту эмоцию не таить в себе лишний раз.

— А я и не таю, — пожал плечами Рокотов. — Я своего папашу молнией изжарил. Ещё десять лет назад. Он, видите ли, считал, что его младший сын обладает меньшим потенциалом, чем старший. А я, как вы уже поняли, младший сын. Тот самый слабак, который забил молниями всю свою семью и забрал их магию себе. Теперь во мне течёт энергия сразу четверых Рокотовых.

Забрал магию себе? Интересный факт с точки зрения магической медицины. Значит, убив врага, можно поглотить его силу? Или это касается только членов семьи?